Подавляющим большинством писателей подобные действия некоторой части литераторов или близких к этому кругу лиц не одобряются. Однако, с тем чтобы еще раз привлечь внимание писательской общественности к такого рода политически нездоровым проявлениям в творческой среде и добиться более острого реагирования на факты, порочащие звание советского писателя, представляется необходимым провести среди творческой интеллигенции, наряду с принятием некоторых административных мер, достаточно широкую разъяснительную и профилактическую работу[609].

В «юбилейном» (50 лет Октябрьской революции) 1967 году усилия, направленные на то, чтобы «добиться более острого реагирования» на западные публикации, резко интенсифицировались. В качестве «образцового» статья в «Литературной газете» приводила поведение советских писателей Анатолия Кузнецова, Владимира Тендрякова, Галины Серебряковой и Валентина Катаева, печатно протестовавших против использования на Западе их произведений или высказываний – причем трое последних сделали это в конце 1967 – начале 1968 года[610].

11

В перечень «Литературной газеты» не попал, однако, еще один – конфликтный, в отличие от перечисленных выше, – сюжет, связанный с использованием западными медиа текста советского писателя и демонстрирующий модельное для советских властей разрешение коллизии, в которую оказались вовлечены СП СССР с одной стороны, и один из его членов – с другой.

Речь идет о разворачивавшемся одновременно с нарастающим давлением на Солженицына летом–осенью 1967 года скандале вокруг письма Андрея Вознесенского в газету «Правда».

16 июня 1967 года руководство СП (по указанию ЦК КПСС) отменило запланированную на конец месяца поездку Вознесенского на Летний фестиваль искусств в Линкольн-Центре в Нью-Йорке. Официальная версия связывала эту отмену с обострением советско-американских отношений, вызванных Шестидневной войной Израиля и арабских государств (5–10 июня)[611], американская печать – с независимым поведением Вознесенского во время его предыдущей поездки по США в апреле–мае 1967 года, когда поэт «открыто отказывался служить инструментом советской пропаганды»[612]. Причиной отмены – без согласования с Вознесенским – была объявлена неожиданная «болезнь» поэта. Эта ситуация вызвала протест Вознесенского, пославшего 22 июня (на следующий день после несостоявшегося в Нью-Йорке чтения) письмо главному редактору «Правды» М. В. Зимянину (с копией в отдел культуры ЦК КПСС).

Почему за все это время никто из руководства Союза не пригласил меня, не объяснил, в чем дело, или хотя бы какова официальная версия моего невыезда. <…>

Дело не во мне, дело в судьбах советской литературы, в ее чести, в ее мировом престиже. До каких пор мы сами себя будем обливать помоями? До каких пор подобные методы будут продолжаться в Союзе писателей?

Видно, руководство Союза писателей не считает писателей за людей. Подобная практика лжи, уверток, сталкивания лбами – обычна. Так обращаются со многими моими товарищами. <…>

Мне стыдно, что я состою в одном Союзе с такими людьми, —

писал Вознесенский Зимянину[613]. 2 июля на 200-м представлении спектакля «Антимиры», поставленного по его стихам в Театре на Таганке, Вознесенский выступил с речью и прочитал развивающие мотив стыда из его письма Зимянину новые стихи («Нам, как аппендицит, / поудалили стыд. // Бесстыдство – наш удел» и т. д.)[614]. Тогда же текст письма Вознесенского в «Правду» оказался в распоряжении западных журналистов, начал транслироваться вещающими на Советский союз радиостанциями[615], а также был издан отдельно – в виде листовок, распространяемых среди советских граждан издательством НТС «Посев». В конце года он был опубликован в журнале «Грани».

5 июля 1967 года – немедленно после появления в западных медиа – письмо Вознесенского Зимянину стало предметом разбирательства на заседании Секретариата СП СССР; объявлено было о «резком порицании поведения А. Вознесенского»[616]. 6 сентября 1967 года в «Литературной газете» появился анонимный материал, озаглавленный «Письмо А. Вознесенскому». Он представлял собой перевод обращенного к советскому поэту стихотворения из органа американских коммунистов-ортодоксов – еженедельника коммунистической партии США The Worker, главный редактор которого Джеймс Джексон ранее жаловался в Москву на поведение Вознесенского в США[617]. Редакционное вступление сообщало:

Поэт Андрей Вознесенский направил в две московские организации письмо. <…>

Но вот что странно: письмо Андрея Вознесенского, допустившего грубую бестактность по отношению к своим товарищам-литераторам и Союзу писателей в целом, непонятным образом оказалось в редакциях ряда западных газет и радиостанций. Они тут же использовали его для очередных антисоветских клеветнических вылазок[618].

Подписанное криптонимом «С. А.» («S. A.») стихотворение «американского поэта» откликалось и на публикацию письма в «Правду» и на чтение стихов «о стыде» в Театре на Таганке:

Вы писали в газету «Правда»,

но, по сути дела, ваше послание предназначалось

для Соединенных Штатов…

Вы декламировали ваши стихи на Востоке,

но ваш микрофон – пылавший от стыда, <…>

был обращен на Запад.

Текст заканчивался строками:

Оставайтесь дома, мой неустойчивый друг,

Не вам тягаться с Мэдисон-авеню;

Америка сильна в подкупах,

коррупции и совращении невинных младенцев.

Как ни грустно мне расставаться с вами таким образом,

но, дорогой поэт Вознесенский,

я должен сказать, что, когда я читал ваши стихи,

на меня пахнуло душком Светланы[619].

Последняя строка имела в виду недавнюю сенсацию «тамиздата» – только что вышедшие на Западе мемуары дочери Сталина Светланы Аллилуевой, в марте 1967 года попросившей политического убежища в США.

5 октября, выступая в Ленинграде, главный редактор «Правды» Зимянин коснулся положения дел в советской литературе в связи с тем, что «в западной печати усиленно муссируются имена некоторых наших литераторов, выступления которых льют воду на мельницу наших врагов»[620]. Зимянин говорил, по преимуществу, о Солженицыне («мы не можем его печатать»), но упомянул и случай с письмом Вознесенского:

Проходит день, другой [после получения письма]. Вознесенского все нет. Вдруг узнаю, что Бибиси передавало письмо Вознесенского в «Правду». Через неделю только он объявился. Оказывается, отсиживался на даче под Москвой. Пригласили его к себе. Отрицает, что передал письмо западным корреспондентам.

Я сказал ему, что на первый раз, может быть, пожурят его и тем ограничатся. Но если еще случится подобное, то его в порошок сотрут. Я сам позабочусь, чтобы от него мокрого места не осталось.

Некоторые считают, что надо было бы опубликовать его письмо и дать ему ответ. Но к чему всю эту грязь выносить на всеобщее обсуждение?[621]

Однако согласно стандартному сценарию ЦК КПСС – КГБ от Вознесенского, помимо оправданий на частном уровне, ожидалось публичное осуждение «выпадов буржуазной пропаганды», использовавшей его письмо Зимянину. Об этом недвусмысленно напоминала публикация «Литературной газеты» от