жеманство тех или иных персонажей книг автора. В повести «Село Степанчиково и его обитатели» говорится так: «Да на что и нашему-то брату знать по-французски, на что? С барышнями в мазурке лимонничать, с чужими женами апельсинничать?» Или в «Преступлении и наказании»: «Приходит она, этта, ко мне поутру, раным-ранешенько, вся разодетая. “И что ты, говорю, передо мной лимонничаешь, чего ты передо мной, говорю, апельсинничаешь?”» Интересные яркие обороты. Нельзя отрицать того, что Федор Михайлович очень тонко ощущал все смысловые оттенки языка и умел с ними работать. И самое главное, что подобные детали позволяют нам приблизиться к образу самого мастера: что он собой представлял и что хотел сказать.
Еще один из приемов расставить акценты на желаемом – это своего рода «говорящие» фамилии. Возьмем, к примеру, всем известное «Преступление и наказание». Раскольников и Разумихин. Раскольников – символ раскола в обществе, тогда как Разумихин представляет собой разум. А посмотрите на главного героя романа «Бесы», Николая Всеволодовича Ставрогина. Корень его фамилии в переводе с древнегреческого обозначает «крест». Версий, что это за крест, тоже несколько: фамилия Ставрогин намекает на высокое предназначение героя, но он ему изменяет; нести крест, то есть нести свои грехи, свое преступление, чтобы быть распятым и получить прощение; и еще один вариант, что Господь поставил крест на Н.В. Ставрогине, и ему было суждено совершить свои злодеяния. Имя «Николай» – победитель, Всеволодович – всем владеющий. И изначально так и есть: дворянин, умен, красив, образован, женщины от него без ума. Бог, жизнь дали ему все, он мог быть творцом прекрасного, но он не выдержал тяжести креста и соблазнов. Соответственно, при чтении Достоевского следует не только обращать внимание на смысл текста, но и видеть те нюансы, которые детализируют или усиливают описываемую ситуацию или личность.
Кроме того, Достоевскому сам процесс письма доставлял удовольствие. Он всегда подготавливал все для работы – письменные принадлежности, бумагу, чернила. И самое главное, «тщательно следил за графическим оформлением текста, за “разграфлением” рукописного и печатного текста, его разбивкой на строки и абзацы, критически оценивал разные начертания букв и типы почерков»[179]. А жена Федора Михайловича, Анна Григорьевна, рассказывала, что он отслеживал размер, формат, качество бумаги и перьев, которыми пользовался: «Федор Михайлович любил хорошие письменные принадлежности и всегда писал свои произведения на плотной хорошей бумаге с едва заметными линейками. Требовал и от меня, чтобы я переписывала им продиктованное на плотной бумаге только определенного формата. Перо любил острое, твердое. Карандашей почти не употреблял». Она же: «Достоевский был педантичен к оформлению даже стенографического текста». Причем когда диктовал, он всегда говорил, что нужно перенести на другую строчку, что является разговорным выражением, и крайне придирчиво относился к тому, чтобы восклицательный и вопросительный знаки ставились максимально близко к самому слову. Еще он был требователен к переплету записных книжек и их размеру, ему нужно было, чтобы записная книжка помещалась в карман. Согласитесь, интересные подробности, характеризующие подход писателя к своему делу, отдельные черты его характера и наклонности.
Но что самое интересное – сам Достоевский считал, что его язык нельзя отнести к эталону. У него никогда не было времени уделить достаточно внимания своим произведениям, отшлифовывать их и доводить до совершенства. Федор Михайлович не имел за спиной той финансовой подушки, которая бы ему позволила потратить год-другой на обдумывание той или иной фразы, как, например, могли делать И.С. Тургенев или Л.Н. Толстой. Однако И.С. Тургенев за почти 50 лет создал 6 романов, как и Л.Н. Толстой за более чем 60 лет. Достоевский же за 25 лет творчества написал 8 серьезных романов.
И следующий штрих к портрету. В течение всего повествования неоднократно упоминалась болезнь Ф.М. Достоевского. По свидетельству А.Я. Панаевой: «С первого взгляда на Достоевского видно было, что это страшно нервный и впечатлительный молодой человек…» А.Г. Достоевская, жена писателя, вспоминая первую их встречу с Федором Михайловичем, писала: «Лицо Достоевского, бледное и болезненное…» А Вс. С. Соловьев сказал: «Замечалось в нем и много болезненного – кожа была тонкая, бледная, будто восковая. Лица, производящие подобное впечатление, мне приходилось несколько раз видеть в тюрьмах – это были вынесшие долгое одиночное заключение фанатики-сектанты». Кроме того, что Достоевский в жизни много выстрадал, ко всему добавлялось его нездоровье, что наложило свой отпечаток на характер и творчество.
В книгах у Ф.М. Достоевского болезнь применяется как художественный прием. Таким образом происходит трансформация из одного состояния в другое, возникают безумие и спутанность сознания, создаются необходимые остановки в сюжете, усиливается драматичность событий и т. д. Достоевский использует чахотку, бич его времени, для завершения жизни тех или иных героев, другие персонажи сходят с ума, и даже преступление рисуется как нездоровье. Недуг является центральной темой некоторых произведений: «Хозяйка», «Слабое сердце», «Записки из подполья». И даже беременность выступает в роли причины недомогания и возможной смерти.
Эпилепсия, или падучая – вот тот диагноз, который Ф.М. Достоевский знал лучше всего, регулярно испытывая на себе ее припадки. Больны падучей и его персонажи. Более того, описание эпилептического приступа князя Мышкина вошло в учебники психиатрии. Когда началась такая болезнь у Достоевского, мнения расходятся, но официально диагностировали ее в феврале 1857 года, как мы помним, после венчания с М.Д. Исаевой. «Если бы я наверно знал, что у меня настоящая падучая, я бы не женился», – писал он. До этого врачи убеждали его, что у него просто нервные припадки. Жить с таким заболеванием – тяжелый крест. Достоевский писал книги одновременно благодаря болезни и вопреки ей. Он говорил: «Вы все здоровые люди, не подозреваете, что такое счастье, которое испытываем мы, эпилептики, за секунду перед припадком. Магомет уверяет в своем Коране, что видел рай и был в нем. Все умные дураки убеждены, что он просто лгун и обманщик. Ан нет! Он не лжет. Он действительно был в раю в припадке падучей, которой страдал, как и я. Не знаю, длится это блаженство секунды, или часы, или месяцы, но верьте слову, все радости, которые может дать жизнь, не взял бы я за него». Эти моменты давали Ф.М. Достоевскому яркие ощущения и последующие осознания, которые потом находили свое место в его романах. И в то же время, после приступов ему приходилось очень непросто. Он испытывал раздражение, слабость, потерю памяти, страх смерти, тоску. Фактически для того, чтобы начать работать, он заново собирал себя, волю и силу духа в кулак. Именно отсюда все настолько правдоподобные описания ощущений эпилептиков в его книгах и слог, характерный для человека, страдающего данным
