Несмотря на то что в начале повествования смешной человек оттолкнул просящую помощи девочку, именно она смогла достучаться до охладевшей души героя. Ее образ засел у него в уме. Маленькая героиня играет важную роль, ибо в творчестве Достоевского ребенок – символ, в котором воплотилась вся боль человечества. И в конце рукописи тема этой девочки возвращается. Собственно говоря, ею рассказ и завершается: «А ту маленькую девочку я отыскал… И пойду! И пойду!» То есть сострадание возобладало. А оно у Достоевского сродни духовному воскрешению человека.

Как и говорилось в самом начале главы, произведений, которые не так широко известны, у Достоевского достаточно. Мне хотелось показать несколько иного, непривычного Федора Михайловича, который пробовал себя абсолютно в разных жанрах. Но везде чувствовался его почерк, его художественное видение и неравнодушие к людям.

Кулинарные заметки

У меня водочка из Киева пешком пришла, а повар в Париже бывал. Такого фенезерфу[166] подаст, такую кулебяку мисаиловну[167] сочинит, что только пальчики оближешь…

Ф.М. Достоевский

Фрагмент рукописного меню, составленного по воспоминаниям Анны Григорьевны Достоевской

Пастила – одна из любимых сладостей Достоевского

Столовая в мемориальной квартире Достоевского

Елена Самокиш-Судковская. Иллюстрация к роману «Униженные и оскорбленные». 1895 год

Наверное, сейчас вы удивитесь. Речь в книге о серьезном писателе, и вдруг кулинария. Да-да, именно она. «Бог в мелочах, дьявол в деталях» – в любом явлении, книге, личности есть вроде бы незначительные составляющие, которые, однако, влияют на саму суть. Кулинарные пристрастия – они очень личные, и могут раскрыть малопонятные черты поведения человека. Так, например, Федор Михайлович Достоевский в своих произведениях уделял внимание описанию еды и алкоголя, дабы создать необходимую для того или иного случая атмосферу. Вот и мы с вами узнаем, что предпочитал в гастрономическом плане сам писатель и как он использовал это в своих книгах.

Достоевский был относительно непривередлив в еде, хотя и любил вкусно и сытно поесть. Основную информацию в данной теме мы можем черпать из воспоминаний А.Г. Достоевской, его второй жены, и современников великого писателя. Федор Михайлович очень любил вареную курицу, которую он запивал теплым молоком. «Федя ужасно начал приставать, почему курицы нет, так что мы чуть было из-за того не поссорились»[168]. Кроме того, Достоевский хорошо относился к швейцарскому сыру, бутербродами с которым он часто перекусывал, любил грибы рыжики, икру, семгу, балык, ветчину и разнообразные колбасы. Ну и как у любого жителя России, щи из квашеной капусты с говядиной были непременным блюдом на его столе на протяжении всей жизни, начиная с острога и заканчивая собственным домом.

Главной же слабостью Ф.М. Достоевского являлись сладости, в выборе коих он мог капризничать. «Потом пошли за пирогом. Но в нашей булочной его уже не было. Тогда Федя сказал, что я должна его вести в ближайшую булочную… Я повела, но он расхотел идти во вчерашнюю булочную… Наконец, пришли в кондитерскую и здесь взяли пирожных по 3 Pfen»[169]. Писатель и восторженный поклонник Достоевского, Вс. С. Соловьев, часто бывавший у него в гостях, тоже отмечал любовь к десертам, сухофруктам и сладкому. Достоевский мог остановить разговор для того, чтобы полакомиться. «Он подходил к своему маленькому шкафику, отворял его и вынимал различные сласти: жестянку с королевским черносливом, свежую пастилу, изюм, виноград. Он ставил все это на стол и усиленно приглашал хорошенько заняться этими вещами. Он был большой лакомка…»[170] А.Е. Врангель, близкий Достоевскому человек, вспоминал: «Одно из любимых лакомств Ф.М. и мое были кедровые орехи с медом… Достоевский особенно любил угощаться кишмишем и шепталою»[171]. В той или иной мере это объяснялось слабым здоровьем писателя и его неспособностью обуздать себя в каких-то склонностях.

В плане алкоголя он был весьма умерен и фактически не испытывал опьянения. «Пил красное вино, рюмку водки и перед сладким полрюмки коньяку. Любил очень горячий кофе, который бы кипел…»[172] Русский поэт и прозаик М.А. Александров вспоминал: «Придя однажды к Федору Михайловичу во время его завтрака, я видел, как он употреблял простую хлебную водку: он откусывал черного хлеба и прихлебывал немного из рюмки водки, и все это вместе пережевывал. Он говорил мне, что это самое здоровое употребление водки». Нужно еще учитывать, что, как мы знаем, у Ф.М. Достоевского была эпилепсия, а спиртное может вызвать очередной приступ, поэтому умеренность в алкоголе характеризует осознанный подход писателя в данном вопросе. Можно сказать, что Достоевский старался сторониться алкоголя. В «Дневнике писателя» есть такие строки: «Вино скотинит и зверит человека, ожесточает его и отвлекает от светлых мыслей, тупит его перед всякой доброй пропагандой» или «Пьяный бросает жену и детей своих».

Много написано о любви Достоевского к чаю; заваривал его он исключительно сам, особым способом. Напиток он пил крепким и сладким, по несколько стаканов в день. Но так было далеко не всегда. С.Д. Янковский, друг и по совместительству личный врач Федора Михайловича, писал: «…стоило кому-нибудь случайно сказать: “Какой славный, душистый чай” – как Федор Михайлович, пивший обыкновенно не чай, а теплую водицу, вдруг встанет с места, подойдет ко мне и шепнет на ухо: “Ну, а пульс, батенька, каков? а? ведь чай-то цветочный”. И нужно было спрятать улыбку и успокоить его серьезно в том, что пульс ничего и что даже язык хорош и голова свежа».

Посещал ли Достоевский рестораны? Безусловно. Он ходил в хорошие рестораны, но больше не ради изысканных блюд, а для возможного общения с интересными людьми.

Теперь, ознакомившись с предпочтениями самого автора, мы перейдем к тому, как он развивал тему еды и алкоголя в своих произведениях. В связи с тем, что Достоевский не придавал особого значения яствам, он удивлялся, если к этому относились как-то иначе. Соответственно, мы можем наблюдать такой подход и в его книгах. Например: «Явилось два-три кушанья, очевидно прибавочные к обычному столу, довольно мудреные, а одно из них и совсем какое-то странное, так что его и назвать никто бы не мог»[173]. Но при желании описывать блюда Ф.М. Достоевский умел так, что слюнки текли. «На большой тарелке с крупными синими узорами явились