В январе 2010 года Полуяна нашли мертвым в деревне Яровщина в 250 километрах от Петербурга.

Молодые звезды

Помимо заново открытого Полуяна, «Груз» запустил карьеры двух молодых актеров из московского Щукинского училища. Уже утвержденная на роль дочки секретаря райкома Агния Кузнецова порекомендовала Балабанову своего бойфренда – Леонида Бичевина, недоучившегося студента сельскохозяйственного колледжа, который решил стать актером. На молодую пару еще накануне «Кинотавра» набросился русский глянец, пребывающий в постоянном поиске новых героев; многочисленные фотосессии сопровождались предельно эвфемистическими описаниями фильма и ролей. Агния Кузнецова на вопрос «Не было ли страшно?» пожимала плечами и говорила: «А что такого?» Позднее она трижды сыграет у Валерии Гай Германики и станет звездой независимого театра.

Леонид Бичевин родился в том самом 1984-м, в детстве играл на гитаре и хотел походить на героев Олега Меньшикова – искрометных несчастных гадов. В «Грузе» он сыграл предприимчивого Валеру в красной майке «СССР» – споры по поводу ее легитимности в середине восьмидесятых не утихают до сих пор (у Михалкова в «Жмурках» те же буквы на груди, но в виде татуировки). «Я боялся – дебют есть дебют, – говорил Балабанов про Бичевина в 2009‐м. – Но я доволен. Я потом его в “Морфий” взял. Если дальше буду кино снимать, опять его возьму. Я не знаю, какой он в театре, но мне [Василий] Лановой сказал, что он из молодых самый хороший [в театре Вахтангова]. Он у него в спектаклях каждый вечер играет. Лановой мне говорил, что, если я ему дам главную роль, он его отпустит. Я думаю, он не жалеет, потому что Леня очень хорошо в “Морфии” сыграл».

Новый оператор

Фильмография Балабанова не строго пополам, но ощутимо поделена между двумя операторами. Сергей Астахов снимал его дебют, пропустил «Замок» и «Жмурки», отказался от «Груза 200» – вышло так, что они закончили на «Мне не больно». Изобретатель бесконечных операторских «приспособ», предприниматель и дважды лауреат Госпремии, он был для Балабанова коллегой, антагонистом в мелочах и единомышленником в целом – отношения их можно назвать партнерскими. «Мне просто приятно, когда меня приглашает умный человек, – говорил Астахов в 2009 году. – Человек, который дает мне те идеи, которые меня интересуют и которые я, естественно, не могу придумать, но могу реализовать. Это просто профессия – я являюсь проводником между идеей и экранным образом. Балабанов достаточно точно ставит задачу, и я пытаюсь максимально точно ее исполнить. При этом возникают импровизации – я никогда не боялся ему что-то посоветовать. Часто мои советы принимались, потому что я не лез по каждому поводу. Но когда меня что-то не устраивало в актерской игре, я в это лез. В конечном итоге это же наше общее дело. Что я зрителю скажу? “Я хотел сделать не так”?»

После «Реки» и Кармадона все стало другим, и Балабанов стал другим. Его последние четыре фильма снял Александр Симонов, который принял на себя миссию медиума, проводника режиссерской воли; их совместная работа с Балабановым больше похожа на симбиоз. «Не то чтобы у нас были споры, – говорит теперь Симонов. – Он просил, например: “Чуть-чуть вправо сдвинь”. – “Леша, ну, по-моему, так будет не очень”. – “Ну давай, чуть-чуть вправо подвинь”. – “Хорошо, подвину”. Дальше начинается репетиция, я тихо все возвращаю обратно, а потом, когда уже идет приготовление к съемке, он опять: “Саш, чуть-чуть вправо”. Группа аплодирует. Это уже была какая-то игра – не то чтобы у меня была задача обмануть Лешу, просто я всегда поражался, как он все это чувствует. Ну и потом – я прекрасно понимал, что глупо с ним спорить».

Симонов родился в Клину, был механиком съемочной техники, как оператор начинал на Одесской киностудии, учился во ВГИКе и делал рекламу. Его первая заметная работа в России – фильм Ольги Столповской и Дмитрия Троицкого «Я тебя люблю», пестрая и яркая комедийная мелодрама про любовный треугольник с гомосексуальной гипотенузой. В 2004-м фильм показали в Берлине и на «Кинотавре». В числе тех, кто тогда обратил на него внимание, был продюсер Сергей Члиянц, знакомый Симонова еще по Одессе – вместе с Сельяновым они как раз собирались продюсировать на студии СТВ второй «Бумер» (первый снял погибший в Кармадоне Даниил Гуревич).

«Я еще во ВГИКе мечтал работать в СТВ», – вспоминает Симонов; уже после «Бумера 2» Сельянов порекомендовал его Балабанову: «Мне позвонил Леша, когда я был в Ялте на выборе натуры для какой-то рекламы. Очень неожиданный звонок: “Саша, привет! Это Балабанов”. Я думаю: “Ни хрена себе!” И он очень немногословно объяснил, что хочет познакомиться. Я смотрел его фильмы, мои друзья работали у него на “Жмурках”. Я его самого даже видел в [лаборатории] “Саламандре”, когда они принимали копию “Жмурок”. Все сидели такие: “Туда не ходи, там Балабанов!” Ну, в общем, я к нему приехал – это были смотрины чистой воды. Мы пришли к нему домой с Таней Чистовой, она на тот момент была вторым режиссером. Не помню, о чем мы говорили, но до чего-то договорились: “Окей, мы будем вместе работать”. Тогда я задал Чистовой наивный вопрос: “А когда мы будем рисовать раскадровки?” Таня так на меня посмотрела, что я, в общем, понял, что сказал что-то не то. Все про это говорят, и я в очередной раз подтверждаю – когда он заканчивал писать сценарий, у него все кино было уже в голове. Он потом даже раздражался на съемках: “Ребята, ну ведь это же очевидно!”».

Симонов признается, что во время работы над «Грузом» у него была одна задача – «просто выжить и не быть уволенным с этой картины»: «Я прочитал сценарий и подумал: Балабанов сошел с ума, но это круто. Потом был выбор натуры, мы съездили в Череповец, на Ладогу – опять же присматривались друг к другу. Леша разглядывал фотографии, которые я делал. Я не думал, что мы будем снимать дальше, и дальше, и дальше. Честно. Я гордился его доверием, но понимал правила игры – у меня никогда не было уверенности, что следующую картину буду снимать я. И с каждым разом я волновался все больше и больше. Это как парашют – бьются не на первых прыжках, бьются, когда уже считают себя опытными».

Первое, что удивило Симонова, – съемочный процесс у Балабанова шел гораздо быстрее, чем он привык на других картинах. «Всегда бывает много встреч, подробных обсуждений, читка сценария. А здесь все происходило раза в три быстрее, чем я ожидал». Симонов попал