Игорю Свинаренко в 2004-м) становится понятно, что «Святилище» интересовало его всю жизнь – не меньше, чем «Камера обскура». Но, как и в случае с Набоковым и Гамсуном, купить права на экранизацию оказалось невозможно, а ссылаться на первоисточник вслух – значит подставляться под возможное судебное разбирательство.
Балабанов умер во время Каннского фестиваля 2013-го. В те дни в программе «Особый взгляд» друг за другом шли две экранизации Фолкнера: буквальная и легальная – «Когда я умирала» Джеймса Франко, и вольная, замаскированная – «Славные ублюдки» Клер Дени (узнать на экране Фолкнера можно было только по окровавленному кукурузному початку).
Журов
Еще до того, как «Груз» растревожил критиков и зрителей, он изрядно напугал предполагаемых участников процесса. От работы отказался оператор Сергей Астахов: «Я был и остаюсь противником этой картины, – говорил он в 2009‐м. – Ничего нового фильм не рассказывает, можно посмотреть массу других про то же. Это по-своему талантливо, но смысл в чем? Еще раз сказать, что мы были ничем?»
Больше с Балабановым они не работали.
Маньяка-милиционера должен был сыграть Евгений Миронов, профессора научного атеизма – Сергей Маковецкий, оба отказались от участия, прочитав сценарий (позднее Маковецкий все-таки озвучил персонажа вместо Леонида Громова). Об этом много писали в газетах, подогревая интерес зрителя. Журова Балабанов в итоге предложил Алексею Полуяну – ленинградскому актеру, который в юности снялся в «Пацанах» Динары Асановой, в кадре работал мало, но запомнился по роли комиссара Пепла в «Чекисте» (1992) Александра Рогожкина. Этот перестроечный гиньоль по количеству трупов Балабанов так никогда и не догнал; нечто подобное можно было видеть только в картине чилийского режиссера Пабло Ларрейна «Постмортем» (2010) – про приход к власти Аугусто Пиночета.
После «Груза» выяснилось, что это Полуян мягким вкрадчивым голосом озвучивал персонажа Виктора Сухорукова в обоих «Братьях». «Мы с ним познакомились, когда он меня пригласил озвучить первого “Брата”, – вспоминал Полуян весной 2009-го, за полгода до смерти. – У каждого актера есть своя заморочка, но, видимо, мой голос на бандита подошел лучше, чем у Витьки. Я там снялся еще в эпизоде – меня убили [7‐04]. Мы с Сухоруковым были хорошо знакомы, я его озвучил и у Леши спрашиваю: “А как Витька отнесся?” Он говорит: “А он не знает”. У меня был шок». По воспоминаниям Полуяна, он отказывался озвучивать второго «Брата» до тех пор, пока не расскажут Сухорукову, но однажды они встретились на «Ленфильме», и оказалось, что тот действительно не в обиде.
Сначала Балабанов хотел предложить Полуяну роль бомжа-алкоголика, которого милиционер использует примерно так же, как до этого использовал бутылку. «Алексей меня пригласил на небольшую роль, которую потом исполнил Саша Баширов, совершенно потрясающе, – рассказывал Полуян. – но там был нюанс: я не мог сниматься голый – у меня страшная штука [под одеждой] после операции. Говорю Леше: “Я тебе сейчас покажу, ты сам обломаешься”. Он сказал: “Я подумаю”».
По воспоминаниям Александра Симонова, роль, которую в итоге сыграл Баширов, режиссер предлагал и ему – после того как увидел оператора без одежды: он купался в речке после выбора натуры в Михайловке, где впоследствии снимали хутор. «Я тут, честно говоря, охренел. Говорю: “Нет, Леша, извини, я оператор”, – вспоминает Симонов. – Не знаю, может быть, сейчас я бы сыграл, но тогда, честно, я был весь сосредоточен именно на операторской работе. И тогда Леша меня спросил: “А почему? Ты меня боишься?” Я не помню дословно разговора, но смысл был такой: ты боишься, что за мной тянется этот шлейф от Кармадона, от “Реки”. Про это очень редко вслух кто-то говорил, но шлейф всегда чувствовался, если честно. А может быть, кстати, Леша меня таким образом пробивал: что за человек, как он себя ведет, как среагирует?»
Бомжа сыграл Баширов, а Полуяну через неделю после встречи с Балабановым позвонил ассистент с предложением главной роли. «Я по дороге домой прочитал сценарий, решил показать жене. Она говорит: “Нет, ты сниматься не будешь!” А я: “Буду! Он меня выбрал. Кто, если не я?”». Актер вспоминал, что работать было тяжело физически и психологически и он срывался в запои. Кроме того, после операции у Полуяна возникали сложности с запоминанием текста, и сердился Балабанов из-за задержек.
Явление Журова в окне автомобиля, в котором заперта его будущая жертва, Анжелика, – один из самых жутких моментов этого хоррора; но в кинематографе середины нулевых Журов оказался не единственным убийцей, одетым в милицейскую форму. Задолго до того, как в новостях появилось имя майора Евсюкова, расстрелявшего из табельного оружия посетителей московского супермаркета «Остров», русский кинематограф выловил из коллективного бессознательного страх перед силовиком в серо-голубой рубашке. В один год с «Грузом» на той же студии СТВ дебютировал с фильмом «Кремень» Алексей Мизгирев – у него в картине дерзкий провинциал стремительно встраивался в круговую милицейскую поруку; в «Сумасшедшей помощи» (2009) Бориса Хлебникова измученный паранойей участковый становится источником зла районного масштаба – и это только те примеры, которые имеет смысл приводить, были и другие.
«Груз» тяжело пересматривать, но при многократных просмотрах начинаешь понимать, что Балабанов имел в виду, когда вновь и вновь повторял, что это кино о любви. В контексте фильмографии режиссера Журов кажется двойником Сергея Сергеевича из «Мне не больно»: он тоже любит, тоже изумляется своей любви, и он тоже коварен. «У Леши все фильмы о любви, – говорит Васильева. – Просто мне кажется, у людей есть официальное представление о любви, и оно другое, не такое, как у них внутри. С некоторыми вещами [в себе] ты просто не можешь согласиться. У каждого есть какой-то вот тайник. У каждого, даже если он об этом не знает. Алеша о них говорил, потому что он всегда говорил правду». «Формулировка там была такая, – вспоминает оператор Александр Симонов, – “Фильм про любовь, которой бы лучше не было”».
Тот, кто никогда не хотел приковать объект своей любви к кровати, просто боится узнать себя в Журове. Если хозяин хутора Алексей не желает отвлекаться на болтовню, выясняя имя Бога, то милиционер объявляет Анжелике любовь, очищенную от социальной шелухи: ухаживаний, игр, уступок, знакомства с родителями, товарного обмена и далее до бесконечности, – дистиллированная любовь, которая не требует взамен никаких действий: просто будь.
После «Груза» Полуяна стали приглашать в другие картины (у Балабанова он еще раз сыграл в «Морфии», снялся у Юрия Грымова, у Кати Шагаловой, у Игоря Волошина) и узнавать на улице. «Один раз меня чуть не грохнули на Невском проспекте двое людей южной национальности, – вспоминал актер. – “Ты чего, козел, делаешь?”
