Вполне готовы были «замахнуться на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира» и другие актеры. Это Нина Русланова (Хармиана), Алексей Кузнецов (Алексас), Евгений Карельских (Диомед), Владимир Осенев (Лепид), Юрий Волынцев (Меценат), Екатерина Райкина (Ира), Елена Добронравова (Октавия), Владимир Коваль (Долабелла), Вячеслав Дугин, Николай Тимофеев, Виктор Зозулин, Евгений Леонов. Всех их меньше всего волновали события, воспроизведенные в пьесе Шекспира, происшедшие около двух тысяч лет назад.

В этом месте мне почему-то вспомнился рассказ, услышанный от великого советского режиссера Георгия Александровича Товстоногова. Когда он поставил «Эзопа» Г. Фигейредо, на премьеру пожаловал тогдашний первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Спиридонов.

Посмотрев спектакль, он ехидно спросил:

– И вы хотите мне сказать, что все, здесь нами услышанное, целиком относится ко временам Эзопа?

– Что вы, Иван Васильевич! Исторические спектакли никогда не ставятся про саму историю. В них всегда на первом месте – современность!

Это святая правда. Вот и в классическом, нетленном произведении Шекспира Евгению Симонову и его команде хотелось увидеть приметы того, их времени, когда только-только начинались семидесятые, но на горизонте уже брезжили «нулевые» с их миллениумом, с окончанием «атомного XX века» и наступлением третьего тысячелетия. Вахтанговский спектакль зарождался в период, когда чуть ли не ежедневно совершались перевороты в Латинской Америке, Африке и Азии, ширилось освободительное движение колониальных стран различных регионов земного шара, свергались правительства, рушились и образовывались новые государства, выдвигались одни политические лидеры и свергались другие, участились выступления неофашистов, крепло движение сторонников мира.

В пьесе идет речь о жестокой, хитрой, кровавой борьбе за власть. Ее герои уверены в том, что цель оправдывает средства. Она очень точно ложилась на обстановку в мире, сложившуюся в брежневские времена. Взаимоотношения шекспировских героев явились всего лишь тем материалом, который давал возможность театру отвечать на вопросы, волнующие современников.

Позволю себе напомнить читателю, что эта знаменитая трагедия Уильяма Шекспира написана в 1607 году. В ее основе лежит удивительная и полная драматизма история любви римлянина Марка Антония и египетской царицы Клеопатры. Сюжет Шекспир позаимствовал у древнегреческого историка Плутарха. Этот факт доказывает, что подлинные человеческие страсти переживают века и тысячелетия. А великим натурам, по замечанию того же древнего историка и моралиста, бывают присущи не только великие доблести, но и великие пороки.

В спектакле вахтанговцев Антоний пребывает в тягостном душевном разладе, оказывается между двух бездн – Египтом и Римом, Клеопатрой и Октавием Цезарем. Получился хоть и не классический, но железный, если не стальной треугольник. Ведь все три героя облечены еще и невероятной властью. Между ними притяжение и отталкивание, любовь и ненависть, дружба и вражда. Их судьбы переплелись самым замысловатым образом. А поскольку они втроем держат в руках судьбы народов и едва ли не всего мира, исход борьбы этих людей приобретает поистине эпохальное, планетарное измерение. Кто победит, Восток или Рим?

Михаил Ульянов лепил своего героя дерзко, размашисто, как истинно русский актер, которому близка народная стихия образа. Юлия Борисова избрала самую жесткую трактовку своей Клеопатры. Она не прощала своей героине женского эгоизма, любви как тактики, потребности непрерывно утверждать свою власть над возлюбленным, глухоты к тревогам мира. С неистовством и одержимостью шла ее Клеопатра к своей цели. При этом она определенно знала, что погибнет. Только потеряв Антония, она утрачивает облик восточной деспотичной правительницы и становится простой женщиной, достойной своей любви.

К великому сожалению, спектакль этот мне посмотреть не удалось. Но я знаю, что в театре Вахтангова до сих пор ходят легенды о неудержимом темпераменте Михаила Ульянова. Его герой, разъяренный Антоний, метал вслед уходящей Клеопатре короткий римский меч-гладиус. Тот с грохотом вонзался в декорацию. Каждый раз помощник режиссера провожал Юлию Константиновну, заслонял ее собой, боялся, а вдруг Ульянов, вошедший в раж, промахнется.

Однажды так оно и вышло. К великому счастью Борисовой, меч попал не в нее, а в ведро, почему-то оказавшееся за кулисами, пробил его, и вода разлилась по всей сцене. Ульянов этого даже не заметил.

Ну и как в таком вот разе должен был играть Лановой?

«Режиссер Симонов поставил тогда передо мной чрезвычайно трудную именно в сценическом плане задачу: вести постоянную, непримиримую, глобальную вражду двух достойных друг друга противников, вражду не на жизнь, а на смерть. Вопрос должен был стоять: он или я, другого не было дано. И Цезарь в итоге должен был победить Антония в этой их схватке.

Это сейчас мне легко сказать: победить. А как того добиться, когда перед тобой в роли Антония выступает не кто иной, как сам Ульянов?! Это же форменный тайфун всегда на сцене, тем более в такой роли. К тому же мизансцены с ним поначалу были построены таким образом, что Антоний все время оказывался в более выгодном перед Цезарем положении. Даже по простой расстановке на сцене.

Ну как тут выиграть поединок, если ты постоянно оказываешься на втором плане, если находишься в неравном с ним положении даже визуально для зрителя? От этого задача Цезаря победить своего противника становится еще менее выполнимой.

Я долго раздумывал над создавшейся ситуацией. А потом потребовал у Евгения Рубеновича изменить мизансцену в сцене «Триумвират».

Он сначала вспылил:

– Если ты лучше режиссерски соображаешь – выстраивай не только мизансцену, но и весь спектакль!

Однако на следующий день, придя на репетицию, подошел ко мне, пожал руку и сказал:

– Ты был прав, Вася. Я почти всю ночь не спал, размышлял над твоим предложением и пришел к выводу: ты прав.

Затем посадил нас друг против друга, развернул противников в непримиримой схватке, и сцена получилась. А главное, получился спор равных по силам героев шекспировской трагедии, в котором победу в конечном счете одерживал Цезарь».

В семидесятых годах Василий Семенович Лановой сыграл в своем театре 14 спектаклей. Вот лишь некоторые его тогдашние, самые заметные, главные работы: Пушкин – «Шаги Командора» В. Коростылева, генерал Огнев – «Фронт» А. Корнейчука, Сагадеев – «Тринадцатый председатель» А. Абдуллина, Роланд – «Старинные русские водевили» по Ф. Кони.

«Для такого крупного актера не особо и густо», – скажет мой заинтересованный читатель и будет совершенно прав.

Я ведь и сам вослед ему полагаю, что Театр имени Е. Вахтангова не всегда рачительно, по-хозяйски использовал творческий потенциал этого выдающегося актера. Но только подобные рассуждения звучат как бы в сослагательном наклонении и ушедшую данность изменить никак не могут.

Однако я считаю своим долгом добавить к этому вот что. За