«Этой девушки, Туйары, вообще не должно было быть на съемках, – вспоминает Астахов. – Леша попросил ее поехать с нами, чтобы показать каскадеру, как она бежит: накануне мы сняли сцену, где она начинает бежать, выбегает за кадр, как бы кидаясь в горящую хижину. Мы сняли не очень удачно: изба не рухнула так, как мы хотели. Мы набились в мою машину (у меня была хорошая машина, которой в итоге мы все обязаны своей жизнью), а Туйара села в автобус, но ее оттуда вынули и посадили к нам шестым человеком. Поехали. По дороге перепад был, там местные всегда срезали по встречной. Когда выехали из-за этой горки, мы с Балабановым заорали, потому что навстречу, ослепляя нас, шла машина. Дело было поздним вечером. Я избежал столкновения. Еще до горки ехал как можно правее – знал, что там режут местные. Ехал по самой кромке дороги. Правые колеса у меня были на песчаной обочине, а левые – на абсолютно гладкой ледяной поверхности. И если бы я не тормозил, мы бы выкатились дальше, не свалившись с этой горки. А я, естественно, с испугу тормознул, машину развернуло задом и начало вперед тащить. Мы упали с этой горки. Нас еще несколько раз кувыркнуло. Непонятно – наши-то двери не открылись, а ее, Туайры, открылась. То ли она держалась за ручку, то ли еще что. Ее так высоко подбросило, что она упала и расшиблась о камни. Было заведено дело. Его закрыли за отсутствием состава преступления. Формально я не виноват. Но по-человечески я буду себя винить до конца жизни». По версии Романова, Туйара Свинобоева напросилась на съемки сама, сказала: «Я очень хочу посмотреть, как каскадеры вместо меня снимаются». Он подтверждает, что отец актрисы предлагал на замену ей других своих дочерей, говорит, что произошедшее восприняли в Якутии как большую трагедию, и считает, что она наложила отпечаток на последующее творчество Балабанова: «Наверное, осталась какая-то невысказанность. Поэтому он возвращался, поэтому Миша Скрябин стал его любимым актером – он же четыре раза снимался. У нас есть такое высказывание про якутов (говорит по-якутски) – не то что со открытой душой, а когда кто-то чувствует какие-то глубинные вещи. Обычный человек пройдет не заметив, а он почувствует. Что-то такое было у Алексея. Он видел глубинные вещи, которые происходят в обществе. Поэтому то, что он в свои картины вкладывал, происходит сегодня».

Астахов и СТВ потом купили родителям актрисы квартиру в Якутске: «Мы свою вину чувствовали», – говорил Балабанов в интервью Игорю Свинаренко.

После гибели Туйары «Реку» закрыли. «Мы не могли продолжать картину, – вспоминает Астахов, – хотя отец ее говорил: “Да у меня еще три дочери есть. Берите и снимайте”. Туйара так много присутствовала в картине, что нам бы все пришлось переснимать заново с другой актрисой. Ни физически, ни морально не было никаких сил. Мы решили никогда не возвращаться к этому. Я думаю, что просто нас наказал Бог. Мы могли бы создать сверхпессимистичный фильм – очень талантливый и сильный, что было бы еще хуже. Если вы почитаете сценарий, там голая Туйара выносит голого Солбана, у которого отрываются руки и ноги от проказы, на съедение волкам. И когда медведь и девочка вдвоем остаются на берегу, всем понятно, что он ее съест. Вообще в книге все просто – медведь проломил крышу, достал девочку и съел. Но никто не понимал, как снимать медведя: он полтонны весит, одно из самых опасных животных – хотели на тросике пустить. Безопасность девочки никто не мог гарантировать – ни мы, ни дрессировщики. Слава богу, что не сняли. И лодка уплывает туда, где нет ничего, кроме неба и воды. Веселый финал. Леша тогда не был согласен [на другой], но все еще было впереди. Предполагалось снимать зиму, столько еще несделанного. Мы сняли, очевидно, только треть картины. Я бы никогда не стал снова снимать этот фильм. Я и тогда это делал с трудом, через силу. Мы и так живем вопреки всему. А после такого фильма – только веревку останется на шею надеть».

Социальных сетей и интернет-СМИ в 2000‐м почти не было, об аварии газеты писали, но смерть на «Реке» тогда воспринималась как единичная трагедия: поклонники Балабанова расстраивались, что фильма не будет. «Петя каким-то невероятным чудом спасся, Надя получила тяжелые травмы, – говорит теперь Любовь Аркус. – И это было как бы номер один. Просто тогда казалось: ну мало ли – бывает. Потом уже все, конечно, сложилось в узор – после Кармадона».

Кармадон

Летом 2002 года Сельянов запустил второй фильм Сергея Бодрова, «Связной». 14 сентября Бодров и его оператор Даниил Гуревич (фильм «Бумер» им уже был доснят, но в прокат еще не вышел) поехали во Владикавказ выбирать натуру, позднее к ним присоединилась остальная группа. Вечером 20 сентября, во второй день съемок, на Кармадонское ущелье, где находились они все, обрушился ледник Колка. Погибшими официально признали девятнадцать человек, пропавшими без вести – сто шесть, сорок два из них – из съемочной группы «Связного», включая временных сотрудников: рабочих, милиционеров, водителей, солдат и артистов конного театра «Нарты». Поисковые работы продолжались еще несколько лет, никаких следов людей, пропавших в тот день, до сих пор не нашли.

Среди тех, кто погиб в Кармадоне, были люди, работавшие с Балабановым, – в том числе художник-постановщик Владимир Карташов и монтажер Марина Липартия, уцелевшая в аварии на «Реке». Владимир Пляцковский тоже должен был ехать с Бодровым, но оказался занят на съемках «Прогулки» Алексея Учителя. «Балабанов был очень привязан к Маринке Липартии, – говорит Пляцковский. – В любое время суток ей звонил, говорил про какие-то придумки: “Это так снимем, это там снимем”». «Возможно, именно стечение роковых обстоятельств, пиком которых стала кармадонская трагедия, нарушило преемственность той профессиональной школы, которая начала было формироваться вокруг студии Сельянова – Балабанова», – писал в некрологе [6-06] Балабанову Андрей Плахов.

По видео и фотографиям начала нулевых видно, как сильно чисто внешне изменился Балабанов после гибели Бодрова и группы. «Слова Балабанова “Я не