Это письмо до сих пор хранится в моем архиве наравне с немногочисленными семейными реликвиями, как лишнее свидетельство гениальности балерины, и никакой «Сотбис»[3] его у меня не заполучит. Ну кто бы еще так поступил, как эта великая и простая женщина?

Когда я в «Красной звезде» опубликовал первое интервью с Плисецкой, на него пришло очень много откликов. Оказалось, что вроде бы далекая от Вооруженных сил страны балерина на самом деле очень им близка. Коротенькая выдержка из письма ветерана Вооруженных сил СССР, участника войны, полковника в отставке Е. Гохберга: «Благодарю редакцию и автора майора М. Захарчука за публикацию отличной статьи «Балету доступно все!». (Много лет спустя Майя Михайловна заметит мне в доверительном разговоре: «Вообще-то, Мишенька, точнее было бы сказать: «Пластике доступно все», но «поезд уже ушел»). В этой статье упоминается ее дядя моряк-парашютист-разведчик Краснознаменного Балтийского флота Владимир Плисецкий, героически погибший 15 декабря 1941 года. Прошу Вас опубликовать статью о нем, вышедшую в сборнике «Мы из Кронштадта».

В центральной печати автор этих строк впервые рассказал о герое и замечательном человеке Владимире Плисецком.

Мгновения, которые всегда со мной

Как и обещал, привожу некоторые выдержки из собственного дневника, связанные с героями моего повествования. В целях экономии места опускаю даты. Они говорят мало, а места занимают много. Все на свете устаревает, и эти мгновения, выхваченные из моей далекой прошлой жизни, наверняка тоже от времени потускнели и поблекли. Но только не для меня. И они всегда со мной в решающей степени потому, что связаны с великими людьми великой русской культуры. Такое не забывается.

* * *

Звонил Щедрину. Просил помочь достать билет на концерт Галины Вишневской, которая собирается отметить 45-летие своей концертной деятельности. На сей раз не очень любезно со мной общался Родион Константинович. Наверняка потому, что я «гружу» его «не по чину». Дескать, не царское это дело – билеты доставать какому-то там полковнику. С другой стороны, я и объяснил ему, что другими вариантами не располагаю. А Родион с Майей и Слава с Галей – давнишние друзья. Нет, наверное, все же следовало попросить Майю Михайловну. Она бы точно не отказала. Но думалось: музыканту у музыканта сподручнее просить. Никогда не забуду, как балерина поделилась со мной диалогом с Вишневской после выхода в свет книги «Я, Майя Плисецкая…». «Запомни, Майка: ты своей книгой наплодила сразу два лагеря врагов. Первые те, о ком ты не упомянула, а они были железно уверены, что имеют право быть упомянутыми в твоей книге. Вторые – упомянутые в книге, но мало. Не в соответствии с их высокими запросами. И я не знаю, чей стан твоих врагов будет большим».

* * *

По Первому каналу идет хорошо срежиссированный спектакль, посвященный 45-летию творческой деятельности Галины Павловны Вишневской. Немыслимое число телеграмм от венценосных особ Европы, от хозяев мира Буша с Барбарой. Так страстно читали свои покаянные стихи Вознесенский и Дементьев, а Велихов – академик всякой бочке затычка – так и в самом деле начал каяться буквально. За что? Поневоле вспомнишь слова Бальтасара Грасиана: «Угодничество опаснее ненависти!» И вообще все выступающие явили откровенный (не иначе – заказной!) перебор с местью прошлому. Умные люди должны быть выше своих обид. И чем умнее, тем выше. У Вишневской так не получилось. А Щедрин с Плисецкой сидели молча, хоть и рукоплескали. Они бы до такого изощренного мщения не опустились.

* * *

Порадовался за старшую дочь. В реферате она написала, что классицизм – это ограничение во всем: форме, содержании, времени. Разговаривая с Наташкой, вспомнил, как однажды порадовал Плисецкую своим замечанием о балете «Чайка», назвав его колдовским зрелищем. «А можете в рецензии так написать?» – «Так и напишу, Майя Михайловна». – «Спасибо вам, Мишенька».

* * *

Виталий Третьяков статьей «Вишневый сад «Независимой» попрощался с читателями, партнерами, авторами и сотрудникам. Стало быть, и со мной. В его самой качественной газете я выступал многажды – сотню или больше раз. Однако главное в другом: мы с ним никогда не пропускали балеты Плисецкой.

* * *

Скончалась Рахиль Мессерер. На 90-м году жизни. Актриса немого кино, мать известных мастеров русского балета Майи, Азария и Александра Плисецких. Сохранились удивительные киноленты 1920-х годов с ее участием – «Прокаженная», «Вторая жена», «Долина слез». На ее долю выпали тяжелые жизненные испытания: расстрел мужа-дипломата в 37-м и заключение с восьмимесячным сыном. Рахиль Мессерер первоначально определили в Бутырскую тюрьму, а после приговора как жену врага народа этапировали в Акмолинский лагерь жен изменников Родины. В результате многочисленных хлопот и прошений прославленных брата и сестры – Асафа и Суламифи Мессерер – в конце лета 1939 года Рахиль перевели на вольное поселение в Чимкент. Там она работала учителем танцев в одном из клубов. Там ее проведала Майя Михайловна. Вернуться в Москву Рахиль Мессерер-Плисецкой удалось лишь за два месяца до начала войны, в 1941 году. После освобождения ее актерская карьера прекратилась. Знавал я Рахиль Михайловну лично. Удивительно мягкой и доброй была она.

Сколько раз мы встречались с Рахилью Михайловной? Три, четыре, может быть, пять раз. А вот вспомнить что-либо более существенное из наших общений не могу. Что меня не красит, с какой ни посмотри стороны.

* * *

Побывал со всеми домочадцами в Большом театре на вечере Майи Плисецкой. Причем за двумя билетами сходил на квартиру к балерине, а два других принесла Наташка из своего училища. Ей как отличнице дал билеты преподаватель Иосиф Данилович Барский. Над ее художественным училищем, оказывается, давно держит шефство главный оперный театр страны.

После спектакля я посадил дочерей на такси, и они поехали домой. Мы с Татьяной отправились на фуршет в ресторан, расположенный напротив Большого театра.

* * *

Отнес в газету «Век» материал о Ярмольнике. Пообщался с замом главного редактора Колпаковым. Леонид Васильевич мне нравится тем, что наблюдает во мне ровню и не вызывает внутреннего неприятия. Еще нас с ним вдохновляет Мельпомена. И Плисецкую любим. Только я – больше, что предметно и доказал коллеге. И по глазам видел: проникается ко мне уважением.

* * *

С Вознесенским я знаком с 1973 года, когда он приезжал к нам в Баку и читал в