Хочется рассказать еще о двух озерах: о Волоконном и Танькиной Ямке. Находились они неблизко друг от друга, но на одной параллели и напоминали собою довольно необычную форму. Танькина Ямка — почти идеально круглая, а берега у нее были настолько круты, точно их вырубил некий гигантский механизм. Если смотреть на озеро с луговой гривы, заросшей колючим кустарником, водное зеркало его уместится в голубом чайном блюдце. Рыбаки говорили, что в озере обитает много разновородной рыбы, но ее никто не ловил, кроме, разве, любителей, ставивших в определенное время жерлицы на щуку.

Глубина озера была так велика, а подходы к нему из-за береговой крутизны не всегда казались возможными — это и не позволяло произвести точного обмера поверхности и особенно глубины, а может, никого и не интересовал такой обмер. К воде вела через густую непролазь едва лишь приметная тропинка проторенная, должно быть, рыбаками-любителями.

Похоже, что такое озеро могло возникнуть в результате мощного тектонического процесса еще до подхода сюда с северной стороны главного русла Волги.

Озеро Волоконное схожее с Танькиной Ямкой разве только по расположению, по невымеренным глубинам и глухой замкнутости — сюда, как и в Танькину Ямку не впадало ни одного ручья и ни одного не вытекало отсюда. Береговые очертания озера капризные, угловато изломанные, а само название более созвучно гордому дворянскому имени. Но кто и почему так назвали его? Может, когда-то и что-то живое, и неистово сопротивляющееся волокли из его мрачных глубин по приказу дворянина-хозяина?

Пойменные озера... Кто их теперь найдет и обозначит? Одни плотно затянулись студенистым слоем ила и грязи, пропитанным нефтью, и сравнялись с береговой линией. Другие превратились в опасные для всего окружающего кладбища уснувшей на веки рыбы, гниющих водорослей. Третьи, если там все сохраняются большие глубины, а сквозь золотистые пески бьется целебная ключевая вода — там сохранились зимовальные ямы для рыб, оставшимся на зло всем смертям жить.

Озерная проблема Волжско-Ветлужской поймы и связанная с нею хозяйственная деятельность и жизнь местного населения никогда и никем серьезно не изучалась. А жаль.

* * *

До заполнения Чебоксарского водохранилища не только в пойме, но и в ближайших и дальних лесах, в оврагах, в давно усохших болотах встречались родники студеной ключевой воды. Некоторые из них почитались населением как святые. Возле такого родника непременно стоял деревянный крест с образами Христа, либо Девы Марии, на подставках лежала колода и берестяные черпачки для питья. Нередко над таким родником была поднята и тоже берестяная двускатная крыша. Если родник недалеко от деревни или от лесного кордона — сюда вела торная дорожка, люди ходили по воду, а иные просто посидеть в холодке, утолить жажду, умыть разгоряченное работой лицо, помечтать...

В 20-х годах в Большом юринском овраге — тогда он в двух или трех местах был перепружен невысокими плотинами, — воды вполне хватало не только для полива огородов, но и для нормальной работы кожевенных заведений. Полезный был овраг, особенно если иметь в виду частые пожары деревянных строений в селе. У переходной дорожки через овраг, в нескольких шагах от нее пульсировал родничок. Однако на него никто не обращал внимания, — нужды в нем не было — на высоком берегу у крайнего двухэтажного дома Тезиных был колодец, из которого все жители округи пользовались мягкой и приятной на вкус водой.

Но вот малый родничок захлопал сильнее, вода размыла возле него приличную ямку. И тогда люди обратили внимание на зернисто крупный, солнечно чистый песок, какой родник выталкивал из глубин земли.

— Откуда такое диво?..

— Золото! Золото подает Бог бедным людям, — взволнованным шепотом передавали старушки из уст в уста. — Вот это и есть великое чудо...

---

Вскоре обложили родничок (приямок) диким камнем, и жители приовражья перестали брать воду из Тезина колодца — ходили сюда, под гору, к золотому родничку. Вода здесь была на редкость студеная и сладкая, как леденец, но золота в ней не было — зернистый песок в постоянном биении водной струи, да еще в лучах солнца, и в самом деле игриво блестел.

Несколько лет этот «золотой» родничок вдоволь поил чистой, как детская слеза, водой жителей приовражья и некоторых смежных улиц.

А потом, как часто бывает у нас, овраг превратили в свалку грязных отходов, ручей, что бежал по дну оврага, загнали в бетонные трубы. Родничок умер тихо и незаметно, не сказал людям о своей беде.

Чебоксарское водохранилище подняло уровень подпочвенных вод, испортило (опоганило) воду колодцев, отравило родники, отняв у людей божественную веру в глоток чистой воды.

* * *

«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства».

(Конституция Российской Федерации, Глава 1, Основы конституционного строя, статья 2.)

Предыдущие заметки — рассказ об экологических проблемах одного Поволжского района, он, конечно, не произведение более-менее полной картины, если не коснуться жизни народа, его судеб. Историки, видимо, ждут, что «белые пятна» заштрихует сам народ, а может, просто забудет. Но история здесь такова, что забыть ее невозможно. За неполных три века и вплоть до нашего XX столетия Юрино и деревни всей этой округи побывали во власти по крайней мере 7—8 владельцев. Юринские земли много раз продавались и покупались, либо использовались, как козырная карта в нечестной игре крепостников. И вот, чтобы подвести некоторые итоги, надо сказать, что жители этого старинного русского села уже третий раз подвергаются насилию. Такова горькая судьба юринцев, которых можно причислить к схожей судьбе репрессированных народов. Эта драма, к сожалению, развивается и до сих пор с какой-то бесчеловечной последовательностью.

Действие первое.

В 30-х годах XIX столетия помещик Шереметев В. С. (Юрино с деревнями он купил в январе 1812 года) насильственно переселил сюда, кроме закупленных на вывод у других помещиков, более 130 семей крепостных крестьян из своих нижегородских вотчин.

Эти бедные люди ютились поначалу в шалашах, в землянках, влачили жалкое существование, умирали от голода, накладывали на себя руки, наиболее отчаянные пускались в бега. Продолжалось такое до тех пор, пока Шереметев не дал им возможность и право заниматься