В бывшей церкви пахло прогорклым потом почти так же сильно, как в подъезде кошками. Посредине зала, уступами уходившего вверх, возвышался квадратный ринг, обтянутый канатами. На нем два коротко стриженных парня в трусах и майках изо всех сил молотили друг друга пухлыми перчатками, и звуки ударов гулко разносились по помещению, а из купола на спортивную драку хмуро смотрел нарисованный седобородый Бог. На длинной низкой лавочке, вдоль стены, сидели пацаны моего возраста и постарше, они внимательно наблюдали за поединком, невольно повторяя плечами движения соперников. Побелка за их спинами вытерлась, и стали видны блеклые изображения ног, обутых в остроносые сапожки. В полукруглом продолжении спортзала несколько ребят, не обращая внимания на бой, наращивали мускулатуру. Один лежа жал от груди штангу, второй, просунув пальцы в отверстия, с трудом разводил в разные стороны пятикилограммовые «блины», третий качал пресс на шведской стенке.

Вокруг ринга, достававшего до груди, бегал, размахивая руками и ругаясь, сухой мужичок в синей олимпийке. На груди у него висел свисток, а на голове топорщился спортивный бобрик. Это тренер – сразу догадался я. На меня он не обращал никакого внимания.

– Брек! – крикнул мужичок, когда потные парни в очередной раз повисли друг на друге. – Работайте, работайте! Хватит отдыхать! А ноги? Где ноги? Кто двигаться будет – дядя Вася с волосатой спиной?

Скомандовав «бокс!», он неожиданно повернулся ко мне:

– Тебе чего здесь надо?

– Записать хочу…

– Ты? – Тренер даже остановился от удивления и осмотрел меня с ног до головы, задержавшись на моих острых плечах.

– Я.

– Зачем?

– Ну… я… в общем, хочу, как Попенченко!

– Ишь ты! По морде, что ли, надавали?

– Нет.

– Метрика с собой?

– Угу.

– Пошли!

Он повел меня в боковую каморку, похожую на келью. Там сквозь побелку тоже проглядывались синие силуэты с молитвенно сложенными руками. На стене висели вымпелы, а в нише стояли кубки, похожие на никелированные кофеварки. Тренер сел за большой письменный стол, опиравшийся на львиные лапы, раскрыл замызганную общую тетрадь в коленкоровой обложке и спросил:

– Фамилия?

– Полуяков.

– Как звать?

– Юра.

– Меня – Виктор Федорович. Школа? Класс?

– З48-я. 7 «Б».

– Записал. Приходи в среду к 16:00. Майка, трусы, кеды, справка от врача, они там знают, какую надо, и письменное согласие от родителей с печатью завкома. А Валерий Владимирович сюда к нам иной раз захаживает. Он же тут рядом, в МВТУ работает. Великий боксер! Может, повезет – увидишь Попенченко живьем. Лови! – И он неожиданно подбросил передо мной спичечный коробок.

Среагировать я, конечно, не успел. Тренер поморщился. Потом мне объяснили, что это у них такая проверка реакции, она очень важна для боксера, и я испытание не прошел. Лида безропотно настрочила согласие своим ровным почерком, но, прежде чем расписаться, посмотрела на меня с болью и спросила:

– Сынок, зачем тебе этот жуткий спорт? Все боксеры с перебитыми носами!

– Надо, – коротко ответил я.

– Я поставлю печать БРИЗа.

– Нет, профкома!

Занимались мы три раза в неделю, в основном общей физической подготовкой, бегали вокруг церкви, разминались, отжимались, ходили гусиным шагом вприсядку, после чего ноги утром болели так, что я с трудом мог доковылять до школы. Потом долго осваивали правильную стойку, движения вперед-назад, уклоны корпусом, защиту, блоки. Затем новичкам начали ставить удар, сначала обычный прямой. Виктор Федорович показывал, мы повторяли сперва медленно, потом быстро и резко… Изнуряясь на тренировках, я мечтал о том моменте, когда нам выдадут перчатки и я приду в школу со спортивной сумкой, а молния по недосмотру будет открыта.

Но потом выяснилось: в отличие от секции струнных инструментов, где мне сразу же вручили для занятий на дому балалайку-секунду, перчатки боксерам выдают только на время тренировок, в прочие дни ими пользуются другие спортсмены. Причем новичкам всегда достаются старые, облезлые с прорехами, из которых торчит набивной волос.

Виктор Федорович на меня внимания почти не обращал, у него были другие любимцы, но однажды незаметно подошел сзади и, чувствительно пнув по ноге, поправил неверную стойку. В другой раз он мимоходом вернул тычком на место мою перчатку, не прикрывавшую как следует челюсть. Наконец, когда я молотил огромную тяжелую грушу, напоминавшую подвешенного за хвост бегемота, тренер некоторое время с иронией понаблюдал за мной, а потом сказал с усмешкой:

– Полуяков, – оказывается, он помнил мою фамилию, – она же ничего не чувствует. Дай ей как следует! Кто за тебя бить будет, дядя Вася с волосатой спиной?

Я со всех сил шарахнул, почувствовав хруст в запястье, но тугая кожаная туша едва качнулась.

– М-да… – вздохнул он и отвел взгляд.

И вот через полгода наступил радостный день, когда с нас, новичков, собрали деньги на капы: 1 руб. 15 коп. с носа. Мы знали: настоящие тренировки в ринге, с обменом ударами, начинаются лишь после того, как у тебя во рту появится защитная резина, ведь иначе можно напрочь откусить язык – бывали случаи. А до этого не бокс, а так, баловство. Эластичные вкладыши изготавливал какой-то кустарь-умелец в Баковке из обрезков промышленных шлангов, а настоящие, профессиональные капы, белоснежные, с полукруглыми бороздками для зубов, выдавались лишь кандидатам и мастерам по спискам Федерации.

Сначала я боялся, что после тренерского «м-да» денег с меня просто не возьмут. Нет, Виктор Федорович взял, записал в тетрадку, но капу выдал в последнюю очередь, да еще кем-то уже жеваную, пахнущую затхлой слюной. Два дня я отмачивал ее в банке, щедро капнув в воду мятного эликсира для вставных челюстей, позаимствованного тайком у бабушки Мани. Когда удалось отбить неприятный запах, я принес свое сокровище в школу и на первой же перемене вставил куда положено.

– Что это у тебя во рту? – заметила глазастая Кандалина.

– Капа.

– Зачем?

– Понимаешь, – объяснил я, – она предохраняет зубы и язык при сильном ударе в челюсть, особенно снизу крюком.

– Слушай, Полуяков, не держи меня за дуру! Я знаю, что такое капы, отец постоянно бокс смотрит. Они все время изо рта вылетают и падают, тогда бой останавливают. Зачем ты сейчас-то ее в пасть всунул?

– Понимаешь, – многозначительно уточнил я. – Новая капа меняет прикус. Чтобы она не отвлекала во время поединка, необходимо к ней привыкнуть, для этого ее надо постоянно держать во рту…

– Ах, вот оно в чем дело!

На следующей перемене уже