Итак, чтобы пройти в усадьбу с «Красной площади», поначалу надо внимательно приглядеться к «Столбам» — это не ординарная «штучка» строителей, а целостный архитектурный замысел, позволявший создать единую стилевую композицию крепостной стены. Перед нами два полусферных трехэтажных здания, соединенных однопролетной аркадой. Здесь — две противоположных двери ведут в анфиладу белых зданий.

«Столбы», запиравшиеся глухими дубовыми воротами, мощной скульптурной фигурой несколько отделились от самой стены и выступили на площадь, как бы приглашая гостей.

Но вот мы уже прошли через главные усадебные ворота и теперь обозреваем внутреннюю стену белой анфилады. Но здесь она не белая — от «столбов» до пристроя пожарной охраны, высоко встала совершенно вертикальная стена без каких-либо обременяющих пристроек в виде террас и веранд. Стена декорирована лепнина из серого ноздреватого, как застывшая вулканическая лава, песчаника. Летом ее всю оплетает ярко-зеленый плющ и тогда она выглядит как мягкий пушистый ковер. От бордюра дорожки, идущей от «Столбов» на север и почти до первой боковой аллеи (это уже к востоку), разрастался и благоухал в радужном многоцветии великолепный розарий, особая любовь всех Шереметевых. По правую сторону, что приходит на западную сторону торцовой части замка — картины кустарников: сирень различных видов, желтая акация, жасмин и проч. А далее, к южной, к тому времени все еще недостроенной стене, почти вплотную подступала целая плантация многокрасочных пышных цветов.

Замок — вот он уже предстал нашему взору, — не слишком старое строение, ему чуть больше 100 лет! Он совершенно не похож на феодальные рыцарские замки западной Европы, хотя бы уже потому, что строился после отмены крепостного права в России. Однако первые прикидки архитектурных гипотез и вариантов «Главного дома» датируются еще 1835 годом. А это было уже время Сергея Шереметева, старшего сына В. С. Шереметева, наиболее властолюбивого и реакционного из всей этой семьи.

Наиболее активно строительство «Главного дома» велось во второй половине XIX столетия, поэтому замок, да и в целом усадьба, несут в себе черты эклектики, характерные для зодчества того времени. И эклектики не чисто русского происхождения — западного авангардизма, что выразилось во многостилевом украшении и фрагментаризме замкового ансамбля. Эклектика в те годы становится интернациональным явлением.

Влияние романской, готической, восточной и древнерусской архитектуры, пожалуй, в большей мере, чем где-либо, отразилось на формах и декоративном решении юринского усадебно-паркового комплекса. Главную роль играла здесь школа западной архитектуры.

Просматривая архивные материалы, можно с уверенностью сказать, что почти все архитекторы юринской усадьбы были иностранцы: Р. К. Мюллер, Штерн, А. А. Парланд, А. В. Корш. Конечно, это были мастера высокого класса, но не схожие по вкусам, по традициям и образовательному уровню школ. И только на завершающем этапе строительства (1905—1914 гг.) работы велись нашим соотечественником, известным зодчим П. П. Малиновским, который построил в свое время «Храм-на-крови» в Петербурге, и многие здания в Нижнем Новгороде.

«Главный дом» представляет собою разномасштабную, ассиметричную и разноэтажную группу объемов, соединенных между собою в одно сложное целое. И создавалась эта громада, как и весь усадебный комплекс, довольно долго, если начать отсчет от первоначальных записей в архивных документах — это получается не менее 70 лет! Он много раз перестраивался.

В конце 1892 года в замке произошел пожар. Большая часть кровли была черепичной — она обрушилась. Однако восстановительные работы начались без промедления. «Главный дом» и вся анфилада крепостных строений и даже склады и кладовые — все было покрыто железом. Замок возведен из красного и черного кирпича, последний образует симметрические полосы по внешним стенам здания. В оформлении фасадов широко использовались белокаменные детали, которые в сочетании с красно-кирпичными стенами создают прекрасный живописный декор. А черная металлическая кровля, купола и башни, высокие дымоходные трубы калориферного отопления с различными по форме и красоте дымниками, над которыми, как казачьи пики, упирались в небо громоотводы (таких труб с острыми шпилями на замке—13). Все это действительно напоминает что-то очень далекое и фантастическое, перед нами не просто усадьба какого-нибудь мелкопоместного сельского дворянина — невиданный в здешних краях стародавний, а быть может и необитаемый замок!

Еще в конце 70-х годов прошлого века корреспондент «Нижегородских ведомостей» А. Барановский, побывавший в Юрине, опубликовал в нескольких номерах «Ведомостей» очерк «Село Юрино»:

... «Еще издали (надо полагать, с берега Волги. К. К.) виднеется высокий терем или замок, обнесенный толстой каменной стеной и своим видом переносящий наше воображение в мрачные эпохи варварских рыцарских времен...» Корреспондент, надо сказать, несколько преувеличивал.

Конечно, без предвзятости нельзя было не заметить, что форма самого «Главного дома» никак не похожа на феодальный замок «мрачной эпохи рыцарских времен», здесь не возвышаются боевые башни из дикого камня, приспособленные для круговой обороны и длительной осады противника, нет перекидных на цепях мостов через рвы, заполненные водою. Здесь, в Юрине, черты замковой архитектуры: башни и башенки, зубчатые стены, устрашающие шпили, высокие трубы с причудливыми дымниками — все это придает только декоративный характер строению, и не более того.

Юринского барина сейчас бы назвали неисправимым романтиком и фантазером, а может, еще и чудаком, помешанным на старине. Но он, гвардии поручик, гордо носил фамилию Шереметевых не только у себя в России, но и за ее пределами, он не желал ничего другого, кроме того, чтобы не только исходить лицом и статью на отважного генерала, своего деда, а быть может и дядю, но и в чем-то превзойти их, чем-то удивить, если не Россию, хотя бы поволжское дворянство, с великим любопытством и удивлением разглядывавшее с палуб проходящих пароходов его имение на левом берегу Волги. Он был не только честолюбив, но, надо полагать и завистлив. Ведь не ради же забавы на двух боковых пилонах южного парадного входа в замок стояла цифра 1706—это год появления на Петровской Руси первого графа Б. П. Шереметева. А ведь это — родная кровь! Вот почему Василий Петрович, а затем и его сын Петр Васильевич твердо держали ногу в дворянском строю Шереметевых!

Ну вот мы и подошли к парадному входу в