Покупка рабов была для жителя Востока делом прозаичным, подобным закупке провизии или домашнего инвентаря. Путешественники, наблюдавшие за приобретением рабов, писали: «Когда дахабеахи возвращаются из своих долгих и тяжких странствий по верховьям Нила, они торгуют живым товаром на больших окалях, устроенных возле разрушенной мечети халифа Хакема; народ идет туда купить себе раба, как покупают рыбу». (Максим дю Камп. Воспоминания и картинки Востока, 1849).

Рабов выводили целыми вереницами или поодиночке, более дорогой товар показывали на помостах, дешевый — внизу. Стараясь продать свой товар как можно выгоднее, работорговцы отчаянно жульничали. Существовали даже целые наставления по покупке рабов, где, в частности, говорилось, что не рекомендуется приобретать их в дни праздников и на ярмарках, там часто продавали вместо девочек мальчиков. Рассказывалось и об уловках недобросовестных торговцев. Те же не пренебрегали ничем. У них имелись свои приемы преображения некрасивых в красавиц, брюнеток в блондинок, толстых в стройных. «На один дирхем хны, и ты продаешь на сто дирхемов дороже» — гласила бытовавшая между ними поговорка. Существовали и определенные каноны красоты. Белой девушке красили кончики пальцев красным, чернокожей — красным и золотисто-желтым, желтокожей — черным. Соответственно и одевали (до того, как показать обнаженными) белокожих — в легкие розовые и темно-розовые одежды, чернокожих — в красные и желтые. Учитывалась и психология покупателей. Рабыням велелось быть податливее со стариками и людьми робкими, располагая их тем самым к себе, с юношами же, дабы разжечь желание, следовало изображать неприступность.

Продавцы выкрикивали цену и расхваливали достоинства рабов и рабынь, демонстрируя мускулы юношей и прелести девушек, которых выводили обнаженными. При желании покупатель мог оценить качество товара на ощупь, проверяя, насколько гладка кожа и пышна грудь и ягодицы. Рядом с невольничьими рынками продавали коней, ослов, овец, птиц, и казалось, что люди, выставленные на продажу, проявляют так же мало эмоций, как и животные:

«Невольничий рынок — мой излюбленный объект наблюдений… Через темный проулок входишь в здание, расположенное в самом грязном и заброшенном квартале Каира… В центре внутреннего двора выставлены на продажу невольницы, обычно от тридцати до сорока, люди молодые, многие совсем дети. Зрелище противоестественное и отталкивающее; однако я не видел, как подсказывало мне воображение, ужаса и горя, когда торговец снимал с женщины все одеяние из грубой шерсти и выставлял ее обнаженной на общее обозрение» (Уильям Джеймс Мюллер, английский художник-ориенталист. 1838).

«Не меньшим украшением их были волосы, заплетенные в толстенные косы, также умащенные маслом, струившиеся по плечам и груди… Это тогда было модным, так как придавало блеск волосам и лицу.

Купцы охотно показывали все их достоинства, открывали рот, чтобы я мог потрогать их зубы заставляли их пройтись взад и вперед, даже показывали, как упруга их грудь. Бедные девушки старались исполнять все как можно непринужденнее, и эти сцены трудно было назвать тягостными, потому что едва ли не все они при этом безудержно смеялись» (Жерар де Нерваль. Путешествие на Восток. 1843–1851).

К выбору женщин для султанского гарема подходили более изощренно, чем к покупке раба для работы. Тело будущей обитательницы «Дома радости» должно было быть совершенно, а лицо прекрасно.

Иногда девочек в возрасте пяти — семи лет покупали у бедных родителей, которые подписывали документы, свидетельствующие о том, что они продали свою дочь и больше не имеют на нее никаких прав. Чтобы повысить ценность «вещи», невольниц обучали музыке, этикету и искусству любви. Таким образом их воспитывали до полного физического развития, а потом, «пока бутон еще не превратился в цветок, но уже можно судить, насколько прекрасен будет его аромат», продавали в гарем.

По таможенной декларации (90-е гг. XVIII столетия) можно узнать стоимость товара, поступающего на невольничьи рынки: «девочка-черкешенка около восьми лет; девственница-абиссинка десяти лет; черкешенка пятнадцати или шестнадцати лет; грузинка около двенадцати лет; негритянка среднего роста; семнадцатилетняя негритянка-рабыня. Стоимость 1000–2000 курушей[12]» (лошадь в то время стоила 5000 курушей).

Самые высокие цены на женщин для гарема были в правление любвеобильного султана Мурада III (1574–1595), который жаждал постоянно обновлять свою «коллекцию» красавиц.

Любознательные европейцы не только наблюдали за продажей и покупкой рабов, иногда они сами принимали участие в этом увлекательном процессе, приобретая забавных маленьких «арапчат» или «спасая от неверных» девочек-христианок. Романтичная история о прекрасной невольнице Гайде, купленной графом Монте-Кристо, описанная в одноименном романе Дюма-отца, не являлась совершенно фантастичной. Подобные прецеденты случались, так как богатые путешественники иногда позволяли себе купить и привезти на Родину необычный «сувенир». Так граф д'Аржанталь купил в 1698 году на невольничьем рынке в Стамбуле приглянувшуюся ему четырехлетнюю девочку-черкешенку и привез во Францию, где она воспитывалась наравне с другими членами семьи. Девочка, названная Аиссе, подросла и превратилась в красавицу, чья оригинальная внешность, гордый нрав и небывалая по тем временам неприступность привлекали всеобщее внимание. Аиссе оказалась не только благородна и умна, но и на редкость талантлива. Ее письма к госпоже Каландрини, опубликованные после смерти и названные «маленьким шедевром», обогатили французскую литературу, но судьба этой «прекрасной черкешенки» оказалась трагична. Граф д'Аржанталь потребовал у нее благодарности за освобождение от тяжкой участи наложницы в гареме, и преданная «черкешенка» долгие годы исполняла эту роль в его замке. Невольничий рынок не так просто отпускал свои жертвы, накладывая мрачную тень на всю дальнейшую жизнь бывшей рабыни.

Более всего в гареме ценились девушки с Кавказа, которых считали потомками амазонок, живших в древности на черноморских землях скифов. Нравились не только агатовые очи и гибкие, упругие тела черкешенок, абхазок и грузинок, но, прежде всего, гордый нрав и мужество, которые должны были передаться им по наследству от древних воительниц. Именно такая женщина, считали османы, могла стать достойной женой, способной сделать султана счастливым не только в постели, но и в державных делах, и главное — родить достойного наследника престола. За юными горянками велась настоящая охота. Именно с Кавказа велела привезти жену Сулейману Великолепному его мать, дочь крымского хана Менгли-Гирея, валиде Хамсе. Традиция сохранялась, и, столетия спустя, абреки выследили и похитили в далеких горах Гюрджистана (Грузии) дочь грузинского священника, чтобы дать ее в жены