могло быть домом для такой богатой преступной империи, было ключом к истории современного взлета Ндрангеты. Она началась в 3 часа ночи 10 июля 1973 года, когда небольшая банда крутых парней из Ндрангеты из деревень вокруг Джойя Тауро похитила Джона Пола Гетти III, шестнадцатилетнего внука миллиардера Джона Пола Гетти, прямо у его дома на площади Фарнезе (Piazza Farnese) в центре Рима. Банда держала мальчика в калабрийских горах пять месяцев. Его отец, находившийся в героиновом угаре в момент похищения сына, сначала подумал, что похищение – это розыгрыш, устроенный его сыном, чтобы получить деньги. Похитители позвонили патриарху семьи, Джону Полу Гетти-старшему, и пригрозили отрезать внуку пальцы, если они не получат выкуп в 17 миллионов долларов. Старший Гетти отказался, заявив: «Если я заплачу хоть пенни сейчас, у меня похитят четырнадцать внуков». Чтобы усилить свои требования, банда отрезала Джону Полу III левое ухо и отослала его в газету в Риме. К нему прилагалась записка с угрозой, что второе ухо прибудет через десять дней, если выкуп не будет выплачен. Гетти-старший уступил и заплатил 2,2 миллиона долларов – максимальную сумму, которую его бухгалтеры посчитали налогово-эффективной. Окончательный остаток выкупа в 700 000 долларов он одолжил своему сыну, отцу мальчика, под 4% годовых.
Джон Пол Гетти III так и не оправился от своего похищения и безразличия деда. Он умер в пятьдесят четыре года алкоголиком и наркоманом в инвалидной коляске, став калекой в возрасте двадцати пяти лет из-за почти смертельной комбинации валиума, метадона и коктейлей. Но для Ндрангеты западного побережья эти грязные истоки стали семенами империи. Они организовали еще 150 похищений. В Джойя Тауро они использовали деньги выкупа, чтобы купить строительные грузовики. Люди Ндрангеты в местной администрации обеспечили, чтобы эти грузовики были задействованы по контракту на строительство сталелитейного завода возле порта Джойя Тауро. Когда правительство забросило этот проект как нерентабельный, грузовики перешли на более крупную площадку: расширение самого порта.
Государственные строительные контракты – строительство автомагистралей, высокоскоростных железнодорожных линий и даже ветряных и солнечных электростанций, сопровождаемое ростовщичеством под грабительские проценты, чтобы вытеснить конкурентов из бизнеса, – впоследствии стали гигантским, прибыльным бизнесом Ндрангеты сам по себе. К тому времени, когда Алессандра была назначена на западное побережье, проект по расширению и ремонту магистральной трассы, идущей от западной Калабрии вверх по побережью Италии до Салерно, каким-то образом обошелся государству в 10 миллиардов долларов за три десятилетия, а результатом была все еще лишь череда дорожных работ. Самым крупным источником доходов, однако, был сам порт Джойя Тауро. После завершения расширения порт стал крупнейшим контейнерным терминалом в Италии и шестым по величине на Средиземном море, с пропускной способностью загружать и разгружать миллионы контейнеров в год на причале длиной в три с половиной километра, вдоль которого стояли ряды гигантских кранов. Ндрангета, как единственная власть в районе, имела тотальный контроль. Группа «облагала налогом» каждый контейнер, проходящий через порт, по 1,50 доллара за штуку. Она взимала с операторов порта сборы, составлявшие половину их прибыли, что приносило ежегодный доход в несколько миллиардов долларов. Она использовала порт для отправки оружия по всему миру. И в 1980-х и 1990-х годах, во время маттанцы, именно через Джойя Тауро Ндрангета построила свою кокаиновую империю.
Но, за исключением одной улицы новых домов в Сан-Лука, прозванной Виа Джон Пол Гетти (Via John Paul Getty) в небольшом городке к югу, не было никаких признаков богатства Ндрангеты. Для Ндрангеты фасад бедности был решающим элементом лжи. Это помогало ей избегать внимания государства и добавляло правдоподобности ее заявлениям о том, что она защищает обездоленный юг от угнетающего севера. Ндрангета шла на упрямые ухищрения, чтобы поддерживать свое притворство. Когда Алессандра впервые посетила Розарно, Доменико Оппедизано (Domenico Oppedisano), семидесятивосьмилетний «большой человек» Ндрангеты, все еще мог быть замечен в своем помятом трилби и пыльном костюме, разъезжающим на трехколесном фургоне и развозившим свои апельсины и лимоны на рынок.
Однако для 97% населения Джойя Тауро, не принадлежавшего к Ндрангете, лишения были реальными. Калабрия была беднейшей провинцией Италии. Доходы составляли примерно половину северных, безработица достигала 28%, и даже в 2009 году жареные сони считались деликатесом. Тем временем провинциальное правительство было настолько недееспособным, что в 2008 году миссия по установлению фактов посольства США пришла к выводу, что, будь Калабрия независимым государством, она была бы несостоявшимся.
Когда ее возили по дельте эстуария между Розарно и портом, Алессандре было легко догадаться, кто его разрушил. Территория была покрыта сетью двухполосных шоссе, соединенных спагетти из петляющих съездов и круговых развязок – современной промышленной сеткой, построенной на десятки миллионов евро, пожертвованных Европейским союзом и итальянским правительством. Экономисты и бюрократы в Брюсселе, казалось, представляли себе новую складскую зону для поддержки порта, которая в одиночку переломит экономическую судьбу одного из беднейших районов Европы. Изначально строительные компании Ндрангеты были рады взять предлагаемые государственные деньги. Затем Ндрангета задушила проект. Угрозы, насилие и требования разорительных выплат за «крышу» обеспечили, что все, кроме одной, из предложенных для площадки международных транспортных и логистических компаний либо закрылись, либо так и не открылись. Сорняки и заросли бамбука далеко вылезали на дорогу. Асфальтовые дороги и бетонные площадки трескались и крошились на солнце. Гигантские бугенвиллии карабкались через стены пустых бизнес-парков. Некогда роскошные пальмы чудовищно разрослись, их зеленые звездообразные кроны пожелтели от слоя липкой пыли. Уличные фонари были повсюду, но безжизненны, подключенные к полю больших черных солнечных панелей, быстро исчезающих под высокой травой. Ржавые вывески, некоторые усыпанные дробью, указывали путь к ныне несуществующим предприятиям, чьи ворота были украшены выцветшими на солнце гирляндами международных флагов. Перед одним величественным входом гигантский латунный глобус на шесте стоял под безумным углом, мечта о мировом господстве превращалась, континент за континентом, в маленькую кучку ржавого металла на земле. Единственным признаком жизни было стадо коз, пасущихся в дренажных канавах, заросших маками, лютиками и розовыми и фиолетовыми цветами, и, поодаль, палаточный лагерь нескольких тысяч африканских мигрантов, которых власти, или, возможно, Ндрангета, капризно не пускали на территорию.
Место ощущалось как зона боевых действий. И в каком-то смысле это так и было. Покрывая всю вершину холма высоко над портом, располагался комплекс роскошных вилл и садов, некогда принадлежавших клану Пиромалли (Piromalli), на чьей территории лежал порт. Отсюда Пиромалли обозревали свою империю, как генералы. Государство в конце концов конфисковало собственность, но, поскольку никто не хотел ее покупать, дома и сады пустовали, являясь упрямым и незабываемым напоминанием о том, где лежит реальная власть. Ниже стен виллы находились часовня и кладбище, заполненные барочными могилами ндрангетистов. Поскольку часовня была построена без разрешений, местные власти приказали снести часовню, только чтобы обнаружить, что ни
