праведный защитник, даже грабя и убивая их. Миф был тем, как тех, кто внутри организации, убеждали, что они следуют высшему кодексу, а тех, кто снаружи, ставили в тупик даже самые простые вопросы, например кто есть кто. Все это была колоссальная ложь. Но это была ложь, которая объясняла, как почти незаметно для всех небольшая группа семей из диких холмов юга Италии стала самой могущественной мафией XXI века.
Алессандра заворожилась сложностями этого обмана. Ндрангета была необыкновенной головоломкой, многоуровневой мозаикой. Из расшифровок прослушанных телефонных разговоров и записей с жучков она обнаружила, что у ндрангетистов был свой собственный язык, baccagghju (бакаггью), сленг на основе греканико (Grecanico), значение которого было непонятно почти всем, кроме посвященных. Даже говоря по-итальянски, ндрангетисты использовали код метафор для сокрытия смысла. Семья Ндрангеты, находящаяся в преступном партнерстве с другой семьей, описывала себя как «идущая вместе» (walking with) с той семьей. Вместо того чтобы прямо требовать денег за защиту, ндрангетисты просили «пожертвование для кузенов» (donation for the cousins), намекая на тех мужчин в тюрьме, чьи семьи нуждались в поддержке. Если босс описывал человека как «беспокоящего» (disturbing) или «доставляющего неприятности» (troubling), это означало, что он выносил косвенный, но недвусмысленный смертный приговор. Эвфемизмы могли быть очень замысловатыми. Pizzo (пиццо), слово, означающее плату за вымогательство, было термином, происходившим от «куска» (piece) земли, на котором спал в тюрьме заключенный в XIX веке, причем места ранжировались по близости к боссу. За пределами тюрьмы в XX веке оно стало означать дань, которую босс ожидал от недвижимости на своей территории.
Расшифровка истинного смысла языка Ндрангеты была постоянной борьбой. «Ты должен становиться более проницательным, более способным к дешифровке, – говорила Алессандра мужу за ужином в их квартире. – Мафиози очень редко делают прямую угрозу. Вместо этого они посылают сообщения с двойным смыслом». Даже самый маленький жест мог иметь наиважнейшее значение. «Они могут приказать об убийстве, просто посмотрев на кого-то из клетки для подсудимых в суде», – говорила она.
Одним из самых дерзких обманов Ндрангеты были ее отношения с церковью. Ндрангета была явно нехристианской организацией. Но поскольку она происходила из самых римско-католических земель, она просто настаивала на обратном. Она призывала святых, особенно Мадонну и Святого Михаила Архангела. Она имитировала молитвы и церковные службы в своих ритуалах. И она кооптировала и выращивала священников. На мессе некоторые священники в районах Ндрангеты призывали свою паству сопротивляться чужакам. В дни святых они указывали верующим кланяться статуям Мадонны перед домом капо (capo), а на Пасху честь нести статуи Иисуса, Святого Иоанна и Девы Марии была зарезервирована для пиччотти. Самый потрясающий пример подрыва Ндрангетой христианства происходил каждое 2 сентября, когда тысячи людей собирались в городке Сан-Лука в горах Аспромонте на праздник Мадонны ди Польси (Madonna di Polsi). Среди паломников были сотни ндрангетистов, включая глав всех кланов, которые по крайней мере с 1901 года использовали это событие как прикрытие для ежегодного общего собрания Ндрангеты, gran crimine (гран кримине, «великое преступление»). На виду у всех боссы сидели за столом, уставленным пастой и соусом из козлятины, представляли свои годовые отчеты – что они заработали, кого убили – и избирали нового capo crimine (капо кримине, «босса преступлений») на предстоящий год. «Церковь очень ответственна во всем этом, – говорила Алессандра. – Она виновна в некоторых ужасных, ужасных, ужасных вещах».
Хотя организация находила христианство полезным, Алессандра пришла к выводу, что в своей основе Ндрангета была скорее культом крови. Кровь была связью между семьями, составлявшей силу Ндрангеты. Сам акт пролития крови также почитался как источник устрашающей силы. Это привело к некоторым беспощадным вендеттам Ндрангеты. Резня в Дуйсбурге в 2007 году – которую полиция идентифицировала как нападение на празднование посвящения в Ндрангету, когда в кармане убитого восемнадцатилетнего парня нашли сожженное изображение Святого Михаила, – стала последним злодеянием в ссоре между двумя кланами из Сан-Луки. Вендетта началась в 1991 году, когда группа мальчиков из одной семьи бросила тухлые яйца в окно бара, принадлежавшего другой семье. Включая Дуйсбург, с тех пор погибло девять человек. Многие другие были ранены. Чтобы не быть застреленными, ндрангетисты в Сан-Луке прятались в багажнике машины, дабы проехать 100 ярдов. Убийства рассчитывались для максимального ужаса. За год до Дуйсбурга босса одного клана парализовало пулей, прошедшей через позвоночник, когда он стоял на балконе, держа на руках своего новорожденного сына. В отместку жена босса-соперника была застрелена в ее семейном доме в Рождество.
Почему такая жестокость? Для Ндрангеты ответ был прост: чтобы вселять страх и пожинать власть. Для отдельных ндрангетистов вопрос был сложнее. Зачем быть ндрангетистом, если твоя судьба – проводить долгие сроки в тюрьме, причинять невыразимое насилие своим соседям и, с большой вероятностью, умереть молодым? Алессандра решила, что все возвращается ко лжи. Ндрангета использовала свои фантазии о чести, жертвенности, верности и мужестве, чтобы построить тюрьму вокруг своих молодых мужчин, заманив их в клаустрофобную секту, основанную на крови и бойне. Гордость сельским наследием Ндрангеты даже побуждала некоторых ндрангетистов придавать своему насилию рустикальную эстетику. Часто фигурировали свиньи. Семья, выбранная для запугивания, могла обнаружить, что всем ее хрякам перерезали горло. Однажды карабинеры записали, как ндрангетист хвастался, что избил другого мужчину до бессознательного состояния, а затем скормил его еще живое тело своим же свиньям. Кровожадность могла быть и буквальной. Не раз мужчин, верных убитому боссу, видели спешащими на место убийства, окунающими носовые платки в кровь усопшего капо и прижимающими сочащуюся ткань к губам.
Алессандра поняла, что поддельный культ крови, семьи и традиции Ндрангеты также объясняет угнетение ее женщин. Эта женоненавистническая тирания была вполне реальна. Проезжая по маленьким городкам Калабрии, Алессандра редко видела женщин на улице и почти никогда без сопровождения. Тем не менее с гнетущим чувством неизбежности она читала, что консервативные ценности Ндрангеты были еще одной позерской уловкой.
Еще в 1892 году Ндрангета приняла в свои ряды двух женщин-разбойниц. Джон Дики нашел судебные записи 1930-х годов, показывающие, что пиччотти когда-то имели ярко выраженную личную и профессиональную привязанность к проституции как в роли сутенеров, так и клиентов. Но похоже, Ндрангета позже отказалась от проституции, потому что хотя этот бизнес и был прибыльным, он строился на таких качествах, как неверность, слабая дисциплина и двойные стандарты, которые были враждебны порядку и контролю. Замкнутая, застегнутая на все пуговицы, изолированная семейная культура традиционной Калабрии, с другой стороны, была идеальна для организованной преступности. Семейные узы также были тем, как Ндрангета создала глобального преступного спрута из модели калабрийской эмиграции в США, Канаду, Австралию, Южную Африку и Латинскую Америку в 1920-х годах.
Чем больше она читала, тем больше Алессандра понимала, что истинный гений Ндрангеты заключался в кооптации
