свое происхождение к трем средневековым странствующим рыцарям. Эти фигуры встречаются в мифах о создании мафии от Азии до Африки и Европы. В версии Ндрангеты рыцари были испанскими братьями – Оссо, Мастроссо и Карканьоссо, – бежавшими с родины после мести за изнасилование сестры. Высадившись на крошечном острове Фавиньяна у западного побережья Сицилии и укрывшись в сырых и холодных морских пещерах, троица лелеяла чувство праведной обиды и непоколебимой семейной верности долгих двадцать девять лет в неудобной сырости. В конце концов, их обсуждения легли в основу братства, основанного на взаимной защите. С Кодлой Чести (Honoured Society), поклявшейся защищать всех членов, а они – ее, ни один посторонний больше не посмеет опозорить братьев и их семьи. И когда братья почувствовали себя готовыми нести свое творение в мир, Мастроссо отправился в Неаполь, чтобы основать Каморру во имя Мадонны, Оссо отплыл на Сицилию и основал Коза ностру во имя Святого Георгия, а Карканьоссо отправился в землю между своими братьями – Калабрию, – где он основал Ндрангету во имя Святого Михаила Архангела.
Эта история, конечно же, чушь. Калабрийская мафия существует не сотни лет, а едва ли сто пятьдесят. История трех рыцарей также, кажется, скопирована с истории Гардуньи (Garduña), мифического испанского преступного общества XV века, чья легенда основания была бы знакома ндрангетистам со времен, когда Испания правила Калабрией. Ирония в том, что большинство историков пришли к выводу, что сама Гардунья была выдумкой. Так что это был случай, когда мафиози пытались обмануть других выдумкой гангстерского фольклора, которая, по сути, обманула их самих.
Это был далеко не единственный пример мафиозной выдумки. Архаично звучащее название Ндрангеты происходило не от почтенного наследия, а, как выяснил Дики, было современной выдумкой, впервые появившейся в полицейских отчетах 1920-х годов и в газетных статьях 1950-х годов. Алессандра нашла более современные мафиозные вымыслы в виде интернет-видео, сдирающих сцены из американских гангстерских фильмов вроде «Крестного отца» и «Славных парней» и поставленных на калабрийские народные песни. Тексты этих мелодий едва ли были поэзией, но от этого не менее леденящими:
Храни честь семьи.
Отомсти за моего отца.
Мне нужно научиться обращаться с пистолетом и ножом
Потому что я не могу перестать думать об этом.
Боль в моем сердце —
Ее можно остановить, только отомстив за отца.
Затем были «древние» ритуалы. Для сына босса, читала Алессандра, они могли начинаться вскоре после рождения. Новорожденного мальчика клали, брыкающегося и кричащего, на кровать, ключ рядом с левой рукой и нож справа, символизируя государство и мафию. Первой обязанностью матери из Ндрангеты было обеспечить, с помощью нескольких осторожных подталкиваний, чтобы ее мальчик схватил нож и тем самым запечатал свою судьбу. В книге «Устал убивать: Автобиография раскаявшегося ндрангетиста» Алессандра прочла о ранней жизни Антонио Дзагари, сына босса Ндрангеты, ставшего суперосведомителем в 1990 году. В своей книге Дзагари описал испытательный срок в два года, в течение которого юный пиччотто должен был доказать свою состоятельность, совершая преступления и даже убивая, а также заучивая наизусть басню об Оссо, Мастроссо и Карканьоссо и свод правил и социальных предписаний. После этого следовала формальная церемония посвящения. Ритуал начинался, когда Дзагари вводили в затемненную комнату, где группа ндрангетистов стояла по кругу. Сначала Дзагари был исключен из круга. Босс обратился к ндрангетистам, спросив, «удобно» ли им.
«Очень удобно, – ответили они. – С чем?»
«С правилами», – сказал босс.
«Очень удобно», – последовал ответ вновь.
Затем босс «крестил» собрание во имя Кодлы Чести (Honoured Society), «как наши предки Оссо, Мастроссо и Карканьоссо крестили ее… железом и цепями». Он торжественно конфисковал любое оружие. Собрание подтвердило свою верность обществу под страхом «пяти или шести ударов кинжалом в грудь». Затем босс уподобил их общее дело «шару, который странствует по миру, холодному как лед, горячему как огонь и тонкому как шелк». После того как члены круга трижды подтвердили, что готовы принять нового члена, они разомкнули ряды, чтобы впустить новичка. Затем босс надрезал крест на пальце Дзагари так, что кровь капала на горящее изображение Святого Михаила, в то время как он нараспев произносил: «Как огонь сжигает этот образ, так и ты сгоришь, если запятнаешь себя позором».
Это был сигнал для Дзагари произнести клятву: «Клянусь перед организованным и верным обществом, представленным нашим почтенным и мудрым боссом и всеми членами, выполнять все обязанности, за которые я отвечаю, и все те, что на меня возложены – если потребуется, даже ценою моей крови».
Наконец, босс поцеловал Дзагари в обе щеки, зачитал правила общества и произнес проповедь о смирении, острове Фавиньяна и крови – которая, на случай если кто-то потерял нить, была сутью того ледяного, огненного, шелкового и странствующего по миру шара, о котором он говорил ранее.
Было чудом, что кто-то сохранял серьезное лицо, подумала Алессандра. Безусловно, псевдосредневековье представлений Ндрангеты заставляло серьезных историков давиться. Дики сравнивал «торжественный бред» ее ритуала посвящения с церемонией скаутов, скрещенным с «Повелителем мух» и «Монти Пайтоном». Один из самых выдающихся историков мафии Италии, Энцо Чиконте, был столь же пренебрежителен к «фантазиям о Красной Шапочке» Ндрангеты. Но Чиконте предостерегал, что смехотворность не означает бессмысленность. «Ни одна группа людей не может долго существовать, просто используя насилие, просто убивая, воруя и угоняя скот, – им нужна какая-то вера или идеология, – сказал он. – У Ндрангеты не было традиции. Им пришлось ее изобрести».
Это был хороший аргумент, подумала Алессандра. В вере важна не правдоподобность, а вера. Большинство основных религий держатся за неправдоподобные мифы и священные истории, которые они называют чудесами, или действиями Бога. Мало кто из них когда-либо страдал от того, что другие смеялись над ними, – совсем наоборот. Более того, ложь – это именно ложь: выдумка, фикция, обман. Никто не утверждал, что боссы Ндрангеты верили в это. В конце концов, это они ее рассказывали.
Лучшим вопросом было то, почему главарям Ндрангеты такие благопристойные фантазии показались целесообразными. Ответ крылся в их впечатляющем взлете. Каким бы надуманным и вторичным ни казался культ Ндрангеты при академическом рассмотрении, он обеспечил организации лояльность и секретность ее членов, страх и уважение обычных калабрийцев и, как следствие, толстую завесу непрозрачности, под которой она скрывалась от мира. Истории Ндрангеты могли привлекать калабрийцев из-за их собственного недоверия к государству, их чувства театральности или просто потому, что они передавались от отца к сыну с торжественной убежденностью в священной истине. Суть в том, что они работали. Миф был тем, как Ндрангета приписывала себе моральную цель, когда она была очевидно аморальна, как она окрашивала себя в романтические и божественные тона, когда была низменной и кощунственной, и как убеждала других, что она их
