выдерживают критики: Бродский выехал из страны после отъезда Никсона и, в частности, после его приезда в Ленинград 27 мая (когда президент США, между прочим, открыл то самое первое после революции генконсульство США в Ленинграде, с руководителем которого Калвером Глейстином Кэрол Аншютц советовалась по поводу брака с Бродским); никто не ставил перед ним задачи уехать непременно
до приезда Никсона – вся эпопея оформления бумаг и выдачи разрешения спокойно разворачивалась на фоне визита; никто не ограничивал его свободу в период пребывания президента США в СССР – в отличие от участников правозащитного движения, многие из которых были, действительно, удалены из Москвы под разными предлогами, ограничены в передвижении по стране или временно задержаны (см.: «Книксон» // Хроника текущих событий. 1972. 5 июля. Вып. 26).
1004
В 1970 году именно опасение, что власти, допустив выезд на нобелевскую церемонию, помешают его возвращению в СССР, стало причиной отказа Солженицына от поездки в Стокгольм. Ср. связанный с В. Я. Тарсисом прецедент 1966 года, когда, по словам А. С. Есенина-Вольпина, «впервые, начиная с 30-х годов <…> явно враждебного коммунистической партии человека выпустили за границу» (Белая книга о деле Синявского и Даниэля. С. 402): Тарсис был лишен гражданства сразу после выезда из СССР. В истории СССР был лишь один случай, когда под международным давлением и с учетом уникального стечения личных обстоятельств открытый политический оппозиционер мог выезжать из страны и возвращаться обратно, – речь о Е. Г. Боннэр, жене академика А. Д. Сахарова. Однако и эта практика была пресечена весной 1984 года. В конце 1971 года из Ленинграда во Францию с сохранением гражданства выехал художник Михаил Шемякин. Этот отъезд был, сколько можно судить, частью работы по «профилактике» Шемякина со стороны КГБ (подробнее см.: Егерев В. В. Нас свел столетний юбилей вождя // Следствие продолжается… СПб., 2016. Кн. 10. С. 145–147). Все детали сюжета с выездом Шемякина еще предстоит выяснить историкам, но можно констатировать, что выезд на Запад не по «частному каналу» и с сохранением советского паспорта воспринимался в 1971 году как осуществленный по инициативе и под контролем КГБ; отсюда и иронически-неприязненная реплика Бродского в отношении Шемякина, сказанная им Веронике Шильц в 1972 году: «Я думаю, что в Париж Шемякин прибыл по крайней мере в чине полковника КГБ» (см.: Там же. С. 472).
1005
Весной 1971 года польский писатель – диссидент Виктор Ворошильский посетил Литовскую ССР (где виделся с Бродским); на обратном пути «всей семье Ворошильских устроили обыск – лагерный шмон по первому разряду, с раздеванием и так далее» (Венцлова Т. Статьи о Бродском. С. 10).
1006
Венцлова. С. 264.
1007
Там же. С. 265. Бродский говорит о работе над переводами (по подстрочникам с бенгальского) стихов Рабиндраната Тагора – для издания тома избранных произведений Тагора в серии «Библиотека всемирной литературы» (Тагор Р. Стихотворения; Рассказы; Гора / Вступ. статья Э. Комарова; примеч. С. Тюляева. М., 1973).
1008
См., например, подготовленную Бобковым 10 мая 1972 года, как раз перед визитом Никсона в СССР, справку для ЦК КПСС о цифрах еврейской эмиграции и о списке известных отказников (Еврейская эмиграция в свете новых документов. С. 136–144).
1009
Волков С. Диалоги с Евгением Евтушенко. С. 497–498.
1010
Диалоги. С. 160–163.
1011
См.: St. Paul Protesters Shove Yevtushenko From College Stage // The New York Times. 1972. Feb 19. P. 28.
1012
С совместным с Бобковым пребыванием в Хельсинки связано, по-видимому, начало сотрудничества Евтушенко с КГБ. О его характере свидетельствует в воспоминаниях видный чекист П. А. Судоплатов: «Идеологическое управление и генерал-майор из разведки КГБ [И. И.] Агаянц заинтересовались опытом работы моей жены [бывшей сотрудницы ОГПУ – НКВД Э. К. Кагановой] с творческой интеллигенцией в 30-х годах. Бывшие слушатели школы НКВД, которых она обучала основам привлечения агентуры, и подполковник [с 1955 года преподаватель школы № 401 КГБ СССР. М. Ф.] Рябов проконсультировались с ней, как использовать популярность, связи и знакомства Евгения Евтушенко в оперативных целях и во внешнеполитической пропаганде. Жена предложила установить с ним дружеские конфиденциальные контакты, ни в коем случае не вербовать его в качестве осведомителя, а направить в сопровождении Рябова на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Финляндию» (Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М., 1997. С. 637). Вместо М. Ф. Рябова, скомпрометированного участием в фальсификации уголовных дел против ленинградских ученых в 1941–1942 годах (см.: «Резолюция Н. С. Хрущева произвела магическое действие на КГБ, военную прокуратуру… аппарат КПК при ЦК КПСС»: За кулисами реабилитационного процесса. Документы о ленинградских ученых, репрессированных в годы Великой отечественной войны. 1957–1970 гг. / Вступ. ст., подгот. текста к публ. и коммент. Н. А. Сидорова // Альманах «Россия. XX век». Архив Александра Н. Яковлева [https://media.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-intro/1016684]), в Хельсинки отправился тогдашний заместитель начальника 2-го главного управления КГБ Ф. Д. Бобков.
1013
См.: Фаликов И. Евтушенко: Love Story. М., 2014. С. 358.
1014
Влох [Трушнович] Я. Вопроса о свободе он себе не ставил: К выступлениям Евтушенко в Италии // Посев. 1965. № 27 (998). 2 июля. С. 4–5.
1015
Мнение, высказанное Евтушенко Раде Аллой летом 1966 года: Аллой Р. Веселый спутник. С. 65–66.
1016
Венцлова. С. 266.
1017
К весне 1972 года Бродский имел два разрешения консульского отдела МИД Израиля на въезд в страну – № 22894/71 (от 31 декабря 1971 года) и № 1911/72 (от 20 января 1972 года) (см.: Левинг Ю. Бродский и Израиль: Восемь необязательных примечаний к вопросу, который вы хотели, но стеснялись задать // Россия и Запад: Сб. статей в честь 70-летия К. М. Азадовского / Сост. М. Безродный, Н. Богомолов, А. Лавров. М., 2011. С. 248; Иосиф Бродский: Место не хуже любого / [Сост. Ю. Сенина, М. Гадас]. М., 2024. С. 15–19). Разрешения прилагались к двум вызовам, полученным Бродским от мнимых родственников в Израиле: Яакова Иври и Моисея Бродского. Массовая рассылка вызовов из Израиля советским евреям осуществлялась с 1965 года; по сведениям КГБ, только «жителям Москвы с 1970 года по настоящее время [1981] направлено 50 000 приглашений» (Еврейская эмиграция в свете новых документов. С. 231). В 1971 году, по воспоминаниям Эстер Вейнгер, Бродский, получив отказ в разрешении на поездку в Югославию, «попросил меня заказать ему вызов из Израиля» и передал свои анкетные данные. Через мужа сестры Вейнгер, активиста еврейского движения в Ленинграде Давида Черноглаза эти данные были переданы в Израиль (Вейнгер Э. «Не усложняйте мне жизнь» // Иерусалимский журнал. 1999. № 2. С. 186). Версия о том, что вызов 10 января 1972 года от имени «дяди» поэта Моисея Бродского был послан по просьбе находившихся в Израиле людей, «которые, скорее всего, имели отношение к органам госбезопасности Советского Союза» (Иосиф Бродский:
