– О ней здесь заботятся должным образом, – сказала леди Тортон и взяла меня за руку, чтобы заставить идти побыстрей.

– Я должна о ней заботиться, – возразила я.

– Не говори глу… – она осеклась. Когда она заговорила снова, к моему удивлению, её голос звучал куда мягче. – И ты, и я обязательно сделали бы всё, что в наших силах. Но мы не врачи и не медсёстры. Ей нужен профессиональный уход.

Пару кварталов мы прошли в молчании.

– В конце концов, – добавила она погодя, – это ведь не Сьюзан лично исправила тебе ногу. Для этого понадобился хирург.

На следующее утро леди Тортон повела меня в зоопарк. Зоопарк был огромный и с кучей строений, ну точно ферма, и в каждом строении свой вид животных. Время от времени на глаза попадались сарайчики для мешков с песком и вмятины от бомб, и мы наткнулись на базу Красного креста, но в остальном зоопарк, ровно как и остальной Лондон, просто продолжал свою работу.

– А вот обезьянник, – сказала мне леди Тортон.

У обезьян оказались не морды, а лица, почти как у людей. Они раскачивались на верёвках и вопили. Некоторые маленькие, но были ещё другие, шимпанзе – эти даже больше меня. Я прямо не могла оторваться. Джейми бы жутко понравилось.

Зебры похожи на пони в полоску. Львы – на очень раздутых в размере Боврилов. Страусы ни на кого не похожи, таких я ещё не видела. Невозможно поверить, но они на самом деле птицы.

Пингвины. Тоже, кстати, птицы. Слоны, верблюды. Жирафы. Бегемот. Мне даже в голову никогда не приходило, что животные могут вот так выглядеть.

– Жаль, что Джейми не с нами, – сказала я. Он был бы в восторге.

– Обязательно найдём возможность и его сюда сводить, – ответила леди Тортон. – Я, честно говоря, даже не знала, что зоопарк открыт в военное время. Это мне уже в гостинице сказали.

Павильон пресмыкающихся оказался закрыт.

– Ядовитых змей пришлось извести, – сообщил нам один из смотрителей. – На случай, если вдруг будут бомбить, чтобы не расползлись. А остальных услали за город.

– Жаль, – вздохнула леди Тортон. – Я в особенности хотела показать Аде дракона.

Дракона?!

– Вы же говорили, их не бывает!

– Ну разумеется. Тех, что в сказках описываются, не бывает. Но есть один крупный вид ящериц, называется комодский дракон. Маргарет он просто завораживал в своё время…

Просто невозможно. Никому, никогда, ни в чём нельзя верить!

– Он, конечно, не летает, – продолжала леди Тортон, – и огнём не дышит… В общем-то совсем не такой интересный.

– А ангелы? – спросила я.

– Что ангелы? – Брови у леди Тортон подскочили.

– Они здесь тоже есть? – Если уж и драконы есть, то почему бы и ангелам не быть.

– Мне не попадались, – ответила леди Тортон.

Я уже хотела спросить что-то ещё, как она вдруг улыбнулась.

– Ах, утиный прудик! – Она указала на небольшое озерцо с парой крохотных островков в центре. – Надо было взять с собой хлеба, уток покормить. Это Маргарет больше всего любила, когда была маленькой. Помню, стоит вот здесь, на этом самом месте, в своём драповом пальтишке, вокруг море уток, сама – сме-ё-ётся… – Голос леди Тортон зазвучал куда мягче, чем обычно. – У неё в детстве волосы, помню, завивались. Вот стоит в кудряшках, в такой шляпке славной, ну просто душка…

Душка? Никогда не слышала подобного слова от леди Тортон.

– Зоопарк мы с ней просто обожали, – добавила напоследок леди Тортон.

Сьюзан не становилось лучше, но и хуже не становилось. Каждый день мы с леди Тортон вставали, шли к Сьюзан в больницу узнать новости о её состоянии, затем гуляли по центру Лондона и возвращались в больницу к началу приёмных часов. Леди Тортон сводила меня к Букингемскому дворцу, где жил король. Дворец бомбили, но не очень сильно. Она показала мне Тауэр, здание Парламента, Вестминстерское аббатство – это было скорее как церковь, только могильные плиты прямо внутри. Она показала целую кучу разных зданий, которые имели значение для неё, но не для меня. Для меня ни одно из них не могло сравниться с зоопарком. К тому же Сьюзан никак не шла на поправку, и сосредоточиться на чём-то другом, помимо Сьюзан, не получалось.

В одно такое утро мы с леди Тортон долго пробирались по перегороженным улицам через завалы, чтобы добраться до гигантской церкви под названием собор Святого Павла. Собор стоял посреди полнейшей разрухи, сам тем не менее практически нетронутый. Когда леди Тортон это увидела, она испустила глубокий вздох облегчения и сказала:

– Просто чудо! Подумать только, как бы Лондон без Святого Павла?

В принципе я была не прочь ходить смотреть на здания – надо же было чем-то заняться до начала приёмных часов; только они меня почти не занимали. Как правило, мне бросались в глаза детали, вроде дыр в бетонных поребриках там, где вырвали железную оградку, чтобы переплавить на пули и винтовки. Или серебристый заградительный аэростат, от которого оторвался один трос и болтается, и бьётся на ветру. Или крапивник на уличном указателе. Когда на роскошных гостиничных бланках я писала Джейми письма, я рассказывала в них о таком вот маленьком, а не о чём-то большом.

На мой пятый день в Лондоне леди Тортон повела меня по изогнутой улице с великолепными белокаменными домами по обеим сторонам.

– А вот здесь я выросла, – указала она на одну из дверей. – Под присмотром нянечки, а за ней гувернантки. Четвёртый этаж, четвёртое окно с краю.

Я подняла глаза. Дом вроде шикарный, но окно…

– То есть вы росли взаперти? И у вас было только одно окно? – не поверила я ушам.

– Ну что ты, – покачала головой леди Тортон, – конечно, меня выводили гулять, два раза в день. Но с родителями я проводила где-то около часа после вечернего чая.

То бишь не совсем взаперти. Не совсем как я. Но…

– Иногда меня приглашали в гости и на праздники, но настоящих друзей у меня толком не было, по крайней мере, в детстве. Отчасти поэтому я настояла, чтобы Маргарет училась в интернате. Я не могла допустить, чтобы ей было так же одиноко, как мне.

Я стояла и смотрела на окно. Тоже на четвёртом, надо же, как у меня.

Видимо, всё-таки было у нас с леди Тортон что-то общее.

У Сьюзан спал жар. Помню, входим мы в тот день в палату, а она подняла голову от подушек, подалась вперёд, улыбнулась – причём лицо целиком заулыбалось, – и руки ко мне тянет. Обняла меня.