– Смотри, лопнешь!

– Не лопну. Скорей ты лопнешь от зависти.

Скоро его выбрали председателем нашего спортивного кружка. Ходит, важничает. Только и знает:

– Тренируйтесь, ребята, работайте!

Но вот пришлось нам ехать в соседний район на спортивные соревнования. Тут и случилось это чрезвычайное происшествие.

Вышли мы в поле на состязание по бегу. Стоим волнуемся. А вожатый смеётся:

– Что вы, ребята! Ведь Мыльников с нами!

Ну, как обычно, дают нам старт.

Бежим. Бежим так, что земли под собой не слышим. Мы тренированные, но и противники наши тоже не уступают. Бежим – дух вон! И всё-таки они нас обгоняют.

«Где же Мыло это, – думаем, – чего там дожидается?»

А Мыльникова нет и нет. Вот и финиш, я пришёл вторым. Первым пришёл парень из той команды. Но где же Мыльников?

Слышим крики какие-то, шум, смех…

– Лопнул! – кричат. – Лопнул ваш чемпион!

Оказывается, Мыльников прыгал, прыгал на месте, попутный ветер ловил. А ветра-то не случилось, Он пыжился, пыжился да и лопнул.

Вот какие бывали у нас дела!..

…Иван Андреич замолчал. Ребята слушали его не шевелясь.

– Так и ты, Федя, – сказал Иван Андреич, – не проси помощи, не жди попутного ветра. Чему сам научишься, то и будет твоё. А что другие за тебя сделают, твоим никогда не будет.

Вот и Корней заплакал!

Незаметно проходили летние дни. Лёне казалось, что эти деньки идут, взявшись за руки, будто в хороводе. Или как цветы в венке – синие, розовые, золотые… Синие как река, розовые как утро, золотые как солнышко.

– А у нас детки вылетели! – сказала как-то Феня. – Смешные такие!

Феня приходила домой по своим делам.

А когда собралась опять на ферму, Лёня отправился с ней.

Аринка сейчас же увидела, что Лёня пошёл с Феней.

– Лёня, на озеро?

– На озеро!

– И я!

Дружок тоже не отстал. Хотя он и знал, что на ферму его не пустят, что ему придётся ждать у калитки неизвестно сколько времени, но всё равно побежал за Лёней.

Лёня и Аринка сразу помчались к Тополю, который раньше был Пугалом.

А у Тополя было веселье. Целая стайка маленьких, ещё желторотых, скворушек сидела на ветках. И все они чирикали, пищали, звали отца и мать, требовали корма… А Тополь боялся даже листочком шелохнуть, чтобы не испугать этих деток.

Скворчиха-мать сначала встревожилась, когда ребята прибежали к Тополю. Но Тополь тихонько прошептал:

– Не бойся, это свои.

Скворчиха узнала Лёню и Аринку.

– Здравствуйте, – пропела она, – вот мои детки!

И полетела искать гусеницу или улитку. Дети её хоть и вылетали из гнезда, пищу себе находить ещё не умели. Тут явился Скворец с каким-то червяком. Птенцы бросились к нему, выхватили червяка и запищали ещё громче.

– Ну вот, видели? – сказал Скворец. – Чем больше кормишь, тем они голоднее! Мы уже все огороды обшарили, все капустные грядки осмотрели. А они всё есть просят!

– Э-э, как не стыдно! – сказала Аринка птенчикам, – и крылья у вас есть, и хвосты есть, и клювы, а вы всё за отцом да за матерью вяжетесь!

– А мы ещё не умеем! А мы не умеем! – запищали птенцы. – А мы не знаем, где улитки живут!

Прилетела Скворчиха с улиткой в клюве. Птенцы мигом выхватили у неё улитку и опять запищали.

– Беда с вами! – сказала Скворчиха. – Вздохнуть некогда. И придумали же люди песенку: «Птичка божия не знает ни заботы, ни труда!..» Отдыха мы не знаем – вот что! – И снова улетела.

– Ничего, ничего, – сказал Скворец, – скоро станут совсем взрослыми. Сами будут добывать пищу. К осени им надо как следует окрепнуть – полетят вместе со стаей в тёплые страны. А туда путь неблизкий. Вы географию знаете?

– Не очень, – ответил Лёня. – А куда вам лететь?

– В Африку нам лететь, – со вздохом сказал Скворец, – очень далеко. Много дней летим туда. Но, когда над землёй летишь, это ещё ничего. Можно опуститься, отдохнуть, поесть. А вот когда над морем, то и отдохнуть негде. День летишь, ночь летишь… Крылья уже как неживые, еле машут. Иногда думаешь – ну, конец, ещё раза два взмахну и упаду в море. Но сожмёшь клюв – и машешь, машешь… И на деток оглядываешься – как они? Не отстают ли, не падают ли?.. Хорошо, если островок – так все птицы на него гурьбой. Мало ли нас, разных птиц, летит в это время! Местечка пустого не найдёшь на таком островке! Ну хорошо ещё, если там живут добрые, умные люди, – те и покормят, и не напугают. А если, на беду, случится, что там живут злые-презлые люди, – так они нас тут и бьют, и прямо голыми руками хватают. А мы и взлететь не можем – сил нет…

– Ой, Скворушка! – прошептала Аринка со слезами.

– Как им не стыдно, – сердито сказал Лёня, – беззащитных убивать!

– Много нас гибнет в пути, – продолжал Скворец. – И в море падают, тонут. И о маяки расшибаются. Особенно ночью. Увидим свет – и летим, не помня себя от радости. А свет-то за стеклом. Об это стекло многие бьются, особенно молодые, неопытные… Ах, всего не расскажешь!

– А у нас зимовать никак не можете? – спросил Лёня. – Вон воробьи, синички зимуют же.

– Не можем, – ответил Скворец, – а то разве мы стали бы улетать на чужую сторону?

– А там вы тоже не можете остаться? – спросила Аринка. – Там же тепло, жили бы да жили!

– Что ты, Аринка! – Скворец даже крыльями взмахнул. – Здесь наша родина! Здесь мы родились, здесь наши отцы и наши детки здесь родились. Что ты, разве можно остаться где-то в чужой стране? Здесь наши гнёзда, здесь наши песни! Спою вам сейчас одну – и за работу. Видите, как пищат?

Скворец поднял голову, пропел какую-то весёлую песенку и взлетел.

Взлетел… и вдруг вскрикнул, затрепетал крыльями и упал в траву. Лёня и Аринка сразу вскочили, бросились к нему…

– Во! – сказал Корней и вышел из-за куста. – Ловко? С одного прицела!

Аринка взяла в руки убитого Скворца. Он был ещё тёплый, но сердце его не билось, и головка, залитая кровью, откинулась и повисла. Аринка закричала, заплакала.

Лёня побелел от ярости:

– Я тебя сейчас тоже с одного прицела!

Он бросился на Корнея и сбил его с ног.

Корней попробовал встать. Но Лёня снова сбил его с ног.

Корней барахтался в траве, а Лёня тузил его кулаками.

Наконец Корней вскочил