– Да, от тебя.

Тот, не раздумывая долго, откликнулся с шутейным тоном бывалого «простого человека», знающего почём фунт лиха в жизни студентов, у которых впереди несколько курсов, потом диплом и последующие передряги, когда надо на жизнь зарабатывать.

– На материнский капитал надеются только чурки, гастарбайтеры, забывая, что им можно воспользоваться только в перспективе. Надеюсь, ты беременна только временно, как в песенке?

– Вот и поговорили, – ответил Нина с закрытыми глазами, формулируя и оттачивая жёсткую, даже жестокую мысль «у этого простого, опасного человек простота неспроста хуже воровства». – Лучше бы ты, простой человек, рта не раскрывал, сошёл бы за умного или задумчивого… Оставь на время меня, Борь. Я должна сама принять решение, рожать и материнский капитал зарабатывать через рождение человека… Или без всякого капитала выходить на диплом и далее без паузы на работу по специальности – мне надо подумать…

– И где ты собираешься думать, Нин?

– Давно хотела посетить Новодевичий монастырь, там в тиши всё обдумаю и приму решение…

– Что, в инокини податься?..

– Вряд ли…

И она назло Борису пошла «на экскурсию» в обитель с подвернувшимся пареньком, таким же студентом, который давно на неё глаз положил и часто заигрывал. А потом, когда они с Петром, держась за руки, ходили по берегу озера, у стен монастыря при сходе с мостика, к ним подлетели три хулиганистых «подлёта» во главе с Борисом. Тот стал оскорблять свою бывшую невесту, орал: «Она беременна от меня или «от того парня». Потом оскорбления перекинулись на Петра: «Может ты, козёл, её ребёнка заделал, так признавайся». Тот держался-держался из последних сил, пока не стал кипеть, бурля, пока весь не выкипел. И случилась потасовка, драка неравная – трое на одного Петра. А потом обиженный и побитый Борька, которому крепко досталось от Петра, просил у Нины прощение и читал свои странные, последние стихи, несовершенные стихи вчерне, которые Нина никак не могла вспомнить, долго ворочаясь перед сном. Эти стихи вчерне даже во сне не вспомнились, не воссияли, тихо-грустно отлетели прочь в ночь тёмным прахом или пеплом…

8

Куда ей было деваться со своим потрясённым, разрушенным гибелью у неё на глазах «простого человека» сознанием? Не за убийцей же гоняться, не затормозившим авто до и после наезда на пешехода, перебежчика в неположенном месте… Нину трясло утром от сумеречного ужаса произошедшего у стен монастыря, который в полном объёме она осознала только на следующий день. Не было у неё никакого желания, никаких физических сил разыскивать преступника или преступницу, самой бы умом не тронуться…

Целый день, всё воскресенье она просидела дома на тахте. Она мучилась неопределённостью – чему быть, того не миновать. Только как выйти из ступора, в который она себя загнала через мучительное посещение отделения полиции с дачей показаний по открываемому уголовному делу о смерти Бориса, через посещение его родителей с гибельным известием, «таких гонцов в старину казнили», через рассказ матери о своей беременности.

– Так ведь и кукуха может поехать, шизануться можно, если ничего не предпринять для спасения души потенциально душевнобольной беременной девицы, – сказала она вслух, но не слишком громко, чтобы её услышала мать, громыхающая посудой на кухне. – Надо самой, пока в здравом уме и твёрдой памяти сходить на приём к психотерапевту и выговориться на полную катушку.

Пока она искала листки бумаги с номерами телефонов, которые ей оставили психотерапевтов Владимира Прокофьевича и Владимира Глебовича, ей на мобильник позвони Пётр.

– Привет, Нин, как дела?

– Как сажа бела. Надумала в понедельник записаться на приём к психотерапевту. К тому… Помнишь?.. Нашла два телефона тёзок-психиатров, кто возьмёт, к тому и пойду.

– Может, и меня, Нин, возьмёшь за компанию?

Та удивилась и спросила:

– Тебе-то зачем?

– Хреново чувствую от потрясения, душой болею, если тебе так интересно… В любом случае после такой душевной катавасии нам с тобой лучше держаться вместе. Годится, Нин? Договаривайся с психотерапевтами о встрече, я готов сопровождать тебя куда угодно. Если у психиатров приём платный, я готов всё оплатить…

– Денег не жалко?

– Для тебя мне ничего не жалко, Нин…

– Приятно слышать такое от…

– …От твоего верного и бескорыстного друга, считай так, родная… Ты меня слышишь?..

Наверное, Пётр засомневался, что его слышат, при помехах и паузе, в время которой Нина размышляла, что ей предпринять в следующее мгновение. Наконец, она определилась, что её нужно делать здесь и сейчас, и она сказала, как можно спокойней и уверенней:

– Я сейчас буду звонить психотерапевтам и договариваться о приёме и встрече в поликлинике. Если я договорюсь, то я тебе перезвоню и сообщу все детали наших переговоров.

Нина взяла наугад первый попавшийся под руку листик с телефонами и через несколько секунд набирала нужный номер на своём мобильнике. Трубку взял Владимир Прокофьевич, с тайным торжеством в голосе, как будто целый день ждал её звонка. Бодро сообщил, что Нина обратилась к нужному ей практикующему специалисту, психотерапевту, готовом её принять завтра в указанное время, в его обеденный перерыв, после запланированного приёма всех ранее записавшихся пациентов поликлиники. Также сообщил, что в качестве консультанта по её вопросу будет присутствовать и отечественное светило отечественной психиатрии, профессор, доктор наук Владимир Глебович.

– А где работает светило психиатрии?

– Владимир Глебович профессор психфака МГУ и завотделом института РАН.

– А можно я приду с моим коллегой Петром, которого вы тоже в субботу приветили в тех трагических обстоятельствах близ стен монастыря, или неудобно из-за ограниченности времени? Можно вдвоём?

– Не только можно, но и нужно, Нина. Только мы с Владимиром Глебовичем примем вас поодиночке, как положено. А если возникнет рабочая необходимость, то мы побеседуем с вами вдвоём. Договорились? Тогда ждём вас с Петром завтра в четырнадцать ноль-ноль…

Нина с Петром прибыли в указанное место городской поликлиники за пятнадцать минут до заданного времени и присели на стулья рядом с кабинетом завотделением Владимира Прокофьевича.

Увидев подошедшего к кабинету Владимира Прокофьевича, Нина и Пётр вежливо привстали и поздоровались:

– Здравствуйте, доктор.

Тот улыбнулся им как старым хорошим знакомым и сказал ласковым доверительным голосом:

– Здравствуйте, Нина, здравствуйте, Пётр, рад вас видеть.

Доктор Владимир Прокофьевич церемонно поклонился подошедшему профессору Владимиру Глебовичу, поздоровался с ним за руку и с лукавой улыбкой заметил:

– Видите, молодые люди, силу присказки «точность – вежливость королей. Профессор подошёл ровно в четырнадцать ноль-ноль. Никто