«С него, корыстного Игната станет, этого, возможно не избежать, при всём нашем желании, только нет ведь никаких гарантий, что тот затаскает по судом даже в том случае, если Нина, условно говоря, не откажется от своей «доли», причитающейся ей от совестливой и якобы душевной Инны» – так гонял мысли в своём мозгу Пётр, но сказал вслух твёрдо и категорично:

– Мне это не надо, Нине тоже не надо… Но в сухой остаток – Нина не возьмёт из средств Инны ни копейки… Так и передай это Игнату, и пусть он не пугает нас судами, как-нибудь отобьёмся от его угроз и нападок… Старик, я тебя не задерживаю, свободен… Я тебя провожу…

Тот всё понял и поплёлся к выходу, к калитке, не оборачиваясь. Наверное, догадывался, что ему не подадут руки, только зябко ёжился и тихо лязгал руками. Сказал почему-то:

– Я не прощаюсь… – И сгинул с концами из жизни Петра, Нины, всего их дружного семейства «трёх Нин».

Молчаливый и немного подавленный Пётр вернулся домой, как раз к обеденному столу. Нина спросила:

– Чего он хотел?

– Если б он сам точно знал, чего хотел и стоило ли это ему хотеть…

– И что теперь нам грозит?

– В обозримой перспективе интриги заказчика Игната и угонщика Марата против Инны ничего… А дальше – посмотрим, может, всё рассосётся, лишь бы, милая, у тебя душа была спокойной и независимой от хода интриг больших и малых…

– Ты же, милый, чего-нибудь придумаешь, чтоб моей и твоей душе было спокойно…

– Давай, милая, спокойно отобедаем и будем верить в доброту и чудо расположенной к нам разумной Вселенной… Не заслужили мы её гнева и немилостей на бескорыстном пути подвижников и бессребреников…

А вскоре после рождения Ниной близнецов-мальчиков свидетели преступления и гибели человека от наезда Лексуса без следов торможения – Владимир Глебович, Владимир Прокофьевич, Александр Николаевич и Пётр – созвонившись, пошли в полицейское отделение, чтобы узнать о результатах заведённого уголовного дела и длительного периода расследования. Им было сообщено, что заказным письмом с Центрального Почтамта в адреса городской прокуратуры и полиции были посланы послания от некого Марата, который утверждал в письмах, что является угонщиком Лексуса, по заказу заказчиков преступления Игната и Инны, для скоростной гонки смерти, с огромным призовом фондом внутреннего тотализатора; того самого Лексуса, на котором в наркотическом опьянении кокаином Инна сбила насмерть Бориса и удрала, не оказав последнему помощи. В итоге, начатое уголовное дело временно заморожено, но не прекращено, по причине недавней смерти от пули снайпера угонщика Марата и быстрого отъезда, практически бегства за рубеж, в Англию подозреваемых в преступлении Инны и Игната с их капиталами.

«Политические релокаты» Инна и Игнат, сбежавшие за рубеж, обоснованно подозреваемые в убийстве Бориса, уже объявлены в розыск по линии интерпола и контактов полиций России и Англии. Только нет оттуда выдачи толстосумов и параллельно оппонентов российской власти в период её противостояния с западом.

А Пётр, ставший в третий раз счастливым отцом, посвятит трёх свидетелей преступления, помогших ему в обретении интеллектуального душевного равновесия, сообщит им, что Нина, родив в городском роддоме двойню, на следующий день после рождения здоровых мальчиков, вспомнит случайно во сне стихи погибшего Бориса, но признается по телефону мужу-отцу, что в том же сне почему-то сама душевно досочинит последнюю ударную строфу – ради исторического оптимизма новой супружеской жизни.

«Преображенье после нас душевным лишь калекам подходит – испытавшим сглаз души – мча в смерть по вехам – «мир погибает каждый раз с погибшим человеком». Преобразись здесь и сейчас в слезах или со смехом, но только без трескучих фраз: «Рождается мир каждый раз лишь с не погибшим человеком». Пусть сил пребудет про запас, чтобы прорваться в мирозданье, не выставляясь напоказ, не нарушая души сказ, что совершенствует Сознанье»