— Это он! — первым подал голос Малышкин. — Один из тех двоих. Я его вчера хоть и видел издали, но разглядел хорошо.

Дружинин и без его пояснений понял, что мертвый человек с узким лицом это тот, которого они окрестили Хриплым и о котором Малышкин сообщал в своем рапорте.

Тем временем Гусев достал из кожаной папки и протянул Сергею паспорт убитого:

— Вот, личность установлена: Лещук Аркадий Семенович, уроженец города Одессы, директор и одновременно продавец магазина.

— Где нашли паспорт?

— У него во внутреннем кармане пиджака.

Дружинин взял паспорт Лещука внимательно посмотрел на фото 3x4 и показал Малышкину. Потом достал снимок с фоторобота:

— Похож?

— Вполне. Фоторобот хорошая штука, — заметил тот.

Запах в каморке стоял такой, словно целый год здесь не проветривали. Сергей поморщился и бегло осмотрел помещение:

— Что нарыли? — спросил он. — Самоубийство?

— Судмедэксперт считает, что яд был принят вместе с коньяком. Точно установит вскрытие. Отпечатки пальцев одного человека, скорее всего, самого Лещука.

— Кто первым обнаружил труп?

— Уборщица. Пришла утром убирать.

— Во сколько?

— В 9.45, когда магазин еще закрыт.

— У нее ключи?

— Нет, ключи только у Лещука. Он приходит в половине десятого: в 9.45 приходит уборщица, а в 10 открывается магазин. Зашла, дверь открыта, и увидела… Сразу же вызвали участкового, а тот уже нас.

— Когда наступила смерть?

— Ближе к полуночи, приблизительно в районе 22–23 часов.

— Так поздно? А магазин закрывается?

— В 19.00.

— Он что, до полуночи сидел один и попивал коньяк? И дверь входную забыл закрыть?

— Получается, так.

— Ему что, жить надоело? Совесть замучила, что убил парня-таксиста?

— А вот это не так. Таксиста Комлева убил другой. Некто Рябов, по кличке Рябой. Матерый рецидивист.

— Связан с Лещуком?

— Скорее всего, возможно Лещук просто "заказал" парня. Устанавливаем связь.

— А может, все-таки Лещук?

— Исключено. Я звонил в Одессу. Одесские товарищи знали Лещука до того как он исчез из города. Считают, что Лещук типичный спекулянт и на "мокруху" не пойдет. А еще за ним какой-то грех тянется с времен войны.

— Стоп! — прервал Гусева Дружинин. — А вот про военное время поподробней.

Гусев сунул в зубы сигарету, но закуривать не стал, смутившись спёртым воздухом каморки:

— Извини, Сергей Никитич, подробнее не могу, не знаю. Позвони в Одессу, тебе подробно расскажут, ведь Лещук родом оттуда.

…Когда они вышли из магазина, дождь прекратился. Помощник Гусева опечатал дверь.

— Дело заберешь? — спросил Гусев Дружинина.

— Пока нет. Мертвый он нам не нужен. А вот о результатах вскрытия сообщи.

— Сообщу… — Гусев закурил, а Дружинин незаметно улыбнулся: на смену дождю пришло июньское солнце, а инспектор уголовного розыска и не думал снимать свой плащ.

— Куда теперь? — спросил Сергей.

— Сначала в таксопарк, потом на квартиру к убитому. В таксопарке хочу для верности показать фото убитого друзьям Комлева. Паспорт я заберу?

— Забирай, ты ведь дело ведешь. А вот поедем вместе. У меня к таксопарку тоже есть интерес.

Пока Гусев курил, Дружинин отвел в сторону Малышкина:

— Ну, что думаешь, Витя? Гюрза?

— А кто же еще?

— Ты прав, больше некому, но только это как-то нелогично. Понятно, Лещук много знает. Но… если лодка на гусеницах вернется за грузом, кто грузить будет? Один Гюрза или кто-то еще, кто прибудет?

— Лодкой кто-то управляет — вот их уже двое. А груз может быть совсем легким.

— Может быть, может быть… тогда все становится объяснимым.

— Значит, надо поймать Гюрзу и как можно скорее.

— Как ты его теперь будешь ловить? Со смертью Хриплого ниточка обрывается.

Малышкин молчал. Сергей после небольшой паузы заключил:

— Значит, надо еще раз допросить Дронова и Федотова. Оба имели контакт с Гюрзой. Ты поезжай к Дронову домой, я вместе с Гусевым еду в таксопарк. Иван Федотов опытный работник, может, еще что вспомнит.

Вскоре серебристая "Волга" с вмятиной на правом крыле отъехала от комиссионного магазина. Вслед за ней покатил и милицейский газик.

Трехэтажный дом из серых шлакоблоков, в котором проживал Василий Дронов, был одним из многих, ему подобных, построенных в советское время и составлявших начало улицы. Когда лейтенант Малышкин зашел во двор, то обнаружил обычную для данного времени картину: маленькие девочки играли в классики, мальчишки гоняли футбольный мяч у ворот для въезда, за что полная тетушка с первого этажа посылала им проклятия — мяч мог угодить в окно. Гул детских голосов заполнил двор, но это не мешало четверым дядькам за небольшим столом "забивать козла" в домино. Одинокий человек на лавочке на фоне вечерних дворовых забав сразу бросался в глаза. Увидев идущего к подъезду Малышкина, он отодвинул в сторону читаемую газету и обменялся взглядом. Виктор Малышкин знал, что это присматривавший за квартирой Дронова оперативник.

Зайдя на второй этаж, Малышкин сделал два длинных и один короткий звонок в дверь. Это был условный сигнал: хозяин квартиры открыл сразу, не спрашивая кто:

— А я уж думал, вы забыли обо мне, — признался Василий Дронов, пропуская гостя в прихожую.

— У нас такого не бывает, — деловито отозвался лейтенант КГБ, переступая порог.

Войдя в комнату, он сразу обратил внимание на большой телевизор, на экране которого танцевали полуобнаженные красотки:

— О! Это наше телевидение?

— Польша. Могу и ГДР включить.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз.

— Тогда, может быть, чаю?

— А вот от чая не откажусь.

Когда они сели за стол, Виктор Малышкин спросил:

— Как настроение?

— Да уж скорее бы…

— Что скорее?

— Скорее бы суд. Я готов хоть завтра…

Малышкин сделал несколько глотков из красивой цветастой чашки:

— Забегаете вперед, Василий Григорьевич. Еще Гюрза не пойман. И именно поэтому я к вам пришел.

Виктор показал снимки сначала Лещука, сделанный с фоторобота, затем таксиста Комлева и режиссера Богословского.

— Вы не встречали этого человека? — остановился он на фото Лещука. — Он должен был вам звонить, прежде чем этот, Комлев, сдал, а этот Богословский забрал "Спидолу".

Двух последних Дронов опознал без труда, поскольку присутствовал при приеме и выдаче радиоприемника, а вот относительно Лещука покачал головой.

— У него еще голос хриплый был, — подсказывал Малышкин.

— Насчет хриплого голоса что-то припоминаю. Возможно, в телефоне слышал. А вот лицо вижу впервые.

— Может вспомните что-нибудь еще? Может Гюрза оставил отпечатки пальцев?

— Да нечего мне добавить, — пожал плечами Дронов. — Все вашему начальнику подробно изложил. А вот насчет отпечатков… Думал вы раньше ко мне с этим вопросом придете.

Василий Дронов поднялся, вышел на кухню и вскоре вернулся, держа в руке большой полиэтиленовый пакет:

— Вот тут отпечатки.

Виктор внимательно рассмотрел содержимое:

— Бутылка, рюмка…

— Мы с ним пили,