— А второй вариант, Эвальд, это когда к берегам Восточной Пруссии отправляется другой человек, которого я посвящу во все тайны и особенности.

— Но он должен хорошо говорить по-русски.

— Только самый необходимый набор слов. Зачем углубляться в лингвистику? Приехал, вышел на берег, забрал груз — и назад. Принять груз ему поможет Авилов, который хорошо говорит по-немецки.

— А самого Авилова куда?

— Заберем следующим рейсом.

— Думаете, он обрадуется?

— А куда он денется?

— Рискованно, Пауль, рискованно. Я вспомнил на эту тему анекдот. Хотите?

— Разумеется…

— Утро. Телефонный звонок. Директор ресторана, просыпаясь, берет трубку и слышит: "Господин директор, можно узнать, когда откроется ваш ресторан?" Директор смотрит на часы: "Ресторан откроется в 10:00. Сейчас 9.30. Потерпите полчаса, и вы сможете войти". А ему в ответ: "Зачем войти? Мне надо выйти!" Вот и с вашим Авиловым-Гюрзой та же история: ему не надо войти, он уже вошел. Ему надо выйти. И он будет думать: как, когда, каким образом? А это риск…

— Но он вряд ли придет с повинной. Ему в Советах грозит высшая мера.

— Дорогой Пауль, у русских есть хорошая пословица: "Чужая душа — потемки". Вот и с Авиловым, в оригинале с Исмаиловым, все может случиться. Кто его знает?

Брайтнер докурил сигарету, выбросил окурок за борт и сказал:

— Готов выслушать третий вариант, если он есть.

— Есть, и он самый простой: отправить "Зеетойфель" без пассажира. Там лодку встретит Авилов, погрузит ящики с документацией и отправится вместе с лодкой назад.

— А секретный код?

— Передам через "Немецкую волну".

— Тогда в чем загвоздка?

— А загвоздка в том, что одному Авилову может не под силу — и код набрать, и дверь открыть, и погрузить металлические ящики.

— А Вальтер, рулевой?

— Согласно моей инструкции, рулевому "Зеетойфеля" запрещено покидать лодку более чем на 10 минут… только для справления нужды. Поэтому если возникнет какая-либо опасность, лодка быстро съедет, с берега и скроется в волнах. А потерять "Зеетойфеля" — хуже, чем потерять документацию. Лодка хоть и не первой свежести, но работоспособна.

— Согласен, одному будет тяжело.

— Вот только если подключить Солиста…

Смотревший в даль Брайтнер резко повернулся и вопросительно глянул на собеседника:

— Солиста? Да вы в своем уме? Солиста мы внедрили 5 лет назад, внедрили с большим трудом. Его цель Пиллау, то есть Балтийск и все, что связано с военно-морской базой русских. Первые два года он был на консервации, потом стал давать информацию. Нельзя сказать, что она представляла собой что-то особо интересное, но за последний год градус новизны повысился. Он сообщил, что русские испытывают какие-то новые глубоководные аппараты. Нет, дорогой Пауль, рисковать Солистом мы не можем. Принял он нашего Авилова, обустроил — и все.

— Авилов мог его видеть в лицо?

— Нет, такова инструкция.

Замолчали. Крики чаек смешивались с плеском набегающих на борт волн. Брайтнер посмотрел на часы:

— Ладно, Пауль. Вы разработали операцию "Возвращение", вам ее и завершать. Я поддержу любой из трех вариантов, но Солиста не трогать!

Глава 8

НИТОЧКА ОБРЫВАЕТСЯ

Обычно, переступив порог кабинет, Сергей заставал своего друга Геннадия Ляшенко за изучением различных сводок. В этот день Ляшенко тоже что-то внимательно просматривал. На приветствие Сергея он ответил, не оборачиваясь, и Сергей увидел, что майор Ляшенко склонился над картой.

— Что, снова в Сухуми собрался?

— Если бы… — проворчал Ляшенко. — Еду в славный город Бердск Новосибирской области.

— Тоже хорошо. В Сибири лето жаркое, можно купаться и, что для тебя очень важно, загорать, — усмехнулся Сергей и примирительно добавил: — Ладно, не сердись. Неужто Мозырь в Бердске объявился?

— Пока нет. Но, как сообщили новосибирские товарищи, в Бердске живет его бывшая жена и притом одна. — Ляшенко повернулся на стуле. — А ты бы как поступил на месте Мозыря после его успешного бегства из Сухуми?

— Странный вопрос, — пожал плечами Сергей. — Так бы и поступил. Мозырю надо отсидеться. Но где? В большом городе, где есть наше Управление, не пойдет — могут опознать, поскольку оперативная информация разослана. В маленьком тоже не пойдет, там все друг друга знают. А вот такой, как Бердск, пойдет: не велик и не мал, да еще "во глубине сибирских руд". Тем более что для Мозыря там есть свой человек — бывшая жена. Отсидится и будет искать способ махнуть за кордон.

Ляшенко выслушал, поднялся, вынул из ящика стола пружинный эспандер и, закинув за плечи, сделал несколько упражнений. Глянув на Сергея, спросил:

— Ты что такой невеселый? С Мариной не получается?

— А ты откуда знаешь?

— От моей Галки ничего не скроешь. Они же подруги.

— И это тоже… — тихо произнес Сергей.

— А что еще?

— Мне на доклад к Кострову, а докладывать нечего.

Ляшенко отложил эспандер, сделал глубокий выдох:

— Не торопись. Могу тебя обрадовать. Шеф только что спешно куда-то уехал, по-моему, в Литву. Сказал, что будет сегодня вечером или завтра утром.

В это время на столе зазвонил телефон. Взяв трубку, Дружинин услышал голос инспектора угрозыска Гусева:

— У нас еще один труп. Похоже, он и твой клиент. Приезжай, комиссионный магазин на Завокзальной.

Дружинин положил трубку и тут же набрал номер внутреннего телефона:

— Лейтенант Малышкин? Выезжаем, срочно!

У входа в Управление дожидалась серебристая "Волга" с помятым правым крылом. Малышкин стоял рядом с виноватым видом.

— А Костров-то хоть знает? — Сергей указал на вмятину.

— Не успели доложить.

"Этого еще мне не хватало", — зло подумал Сергей и спросил:

— Скажи честно: на красный гнал?

— А куда деваться, Гюрза и Хриплый от нас уходили. Все решали секунды.

— Знаю, читал твой рапорт. Вот только помятое крыло вижу впервые, — глубоко вздохнул Сергей. — Ладно, едем. Не исключено, что одного из них ты сейчас увидишь.

…Инспектор угрозыска Олег Гусев, несмотря на летнюю погоду, не снимал свой темно-синий плащ-болонья. Может, это было данью моде, а может, ожидание очередного дождя, который на побережье Балтики явление частое. Дождь не заставил себя долго ждать, а сыпанул как раз, когда Дружинин и Малышкин подъехали к входной двери комиссионного магазина. Гусев их ждал, по его плащу текли дождевые струи.

Внутри магазина никого не было, кроме дежурившего милиционера.

— А где опергруппа? — спросил Дружинин.

— Уехали уже, — пояснил Гусев и, раздвинув темные шторы, за которыми просматривалась дверь, указал:

— Заходите, он там.

В маленькой каморке на стуле, необычно склонив голову перед собой, сидел директор, он же продавец комиссионного магазина. На столике перед ним стояла недопитая бутылка коньяка и пустая рюмка.