Чем ближе было утро, тем чаще он думал о том, что будет дальше: сможет ли она справиться с подменой, не дрогнут ли у неё руки в самый важный момент, и что вообще останется между ними, когда всё закончится? Он сам себе казался одновременно героем какого-то дурацкого романа и статистом, случайно попавшим на главную сцену. Но пока Полина дышала ровно и иногда смеялась во сне, этот мир казался не таким уж и опасным.

Иногда, когда она просыпалась на минуту от дурного сновидения, он гладил её по волосам, и она тут же засыпала снова, будто бы от его ладони зависела сама возможность спать спокойно. В такие моменты он чувствовал себя ответственным за каждую её слезинку, за каждую самую мелкую царапину, за каждую ошибку, которую она могла бы совершить.

За окном медленно светлело, и Григорий вдруг подумал, что хочет, чтобы это утро никогда не приходило – чтобы время приостановилось, как в застывшем растворе для чеканки, где каждый пузырёк воздуха становится драгоценностью. Но часы тикали, и с каждой минутой он понимал, что настоящая работа только начинается.

Утро наступило без предупреждения: солнце било в окно, как в лоб, и ничего не предвещало беды.

Они вместе спустились в мастерскую. Полина даже не пыталась спрятать слёзы: работала быстро, чётко, будто уже знала, что за каждую ошибку заплатит не только работой, но и – может быть – жизнью.

К полудню камень был готов. Она упаковала его в ту же чёрную коробку, с тем же уважением, словно к раненому зверю. Гриша забрал коробку, поцеловал её в макушку, и ушёл, даже не оборачиваясь.

Он не был уверен, что делает всё правильно. Но лучше – хоть раз ошибиться самому, чем всю жизнь быть чужой тенью.

А город за окном жил своей жизнью: машины гудели, собаки лаяли, в небе кто-то запускал воздушного змея, и никто не знал, что сегодня, возможно, решается судьба сразу нескольких людей.

И в этом был особый, только им двоим понятный смысл.

Глава 11

В салоне ювелирных изделий к вечеру повеяло настоящей бедой – той, что поначалу кажется обычным сбоем в цепи, а потом в пару часов рушит аккуратный мир, выстроенный на процентах, обещаниях и взаимном авансе доверия. Всё началось, как водится, из ничего: незадолго до закрытия в магазин ворвался курьер с личной посылкой для самой Елены Петровой – и вместе с ней передал не только аккуратно упакованную коробку, но и всю тяжесть московского скандала, который накануне промчался по всем столичным чатам.

– Нам конец, – только и выдохнула младшая ассистентка, едва увидев письмо внутри коробки. – Это заказ на миллионы, и его уже выложили в сеть.

Лиза попыталась отшутиться:

– Не конец, а премьера. Завтра будем смотреть это шоу в главных новостях.

Но её голос дрогнул, и она быстро ушла в подсобку, чтобы никто не заметил, как у неё трясутся руки.

В этот момент у Елены сдали нервы. Она обычно держала лицо даже в самые чёрные дни, но сегодня что-то надломилось: она громко хлопнула по мраморному прилавку, позвала всех в центр зала, и голос у неё был таким, что даже хрустальные вазочки на дальних полках затряслись, будто их обдало порывом сквозняка.

– Собрались! – сказала она. – Сейчас же.

Три минуты спустя перед ней стояли: Лиза, у которой глаза были огромные и влажные; Маргарита, вся в чёрном, с лицом, в котором застыли сразу и страх, и злость, и попытка сохранять видимость контроля; и даже Григорий, который до этого занимался сортировкой новых сертификатов в углу и никак не ожидал попасть в первую линию обороны.

– Ситуация следующая, – сказала Елена и прочитала вслух: московский клиент получил партию изделий из салона, но в одном из колье – «катастрофический изъян». Клиент грозился расторгнуть контракт и «предать всех анафеме», а если до понедельника не будет объяснений – объявить в соцсетях, что Ситцев превратился в деревню мошенников.

В зале воцарилась тишина: у всех вдруг вспотели ладони, а язык прилип к небу.

– Нам нужно разобраться, – сказала Елена и тут же обратилась к Маргарите: – Ты была куратором этой линии. Объясни.

Маргарита что-то пробормотала про пересортировку на фабрике, потом перевела стрелки на Полину – мол, в последний момент те камни даже не проходили дополнительную проверку. Григорий видел: обе лгут, но сейчас не тот момент, чтобы устраивать внутренний суд.

– Ладно, – сказала Елена. – Сейчас не время искать виноватых. Нужно срочно найти решение. Лиза, отключи все соцсети и настрой уведомления – пусть первые отзывы приходят ко мне. Маргарита, – её голос дрогнул, – подготовь отчёт по всем камням, которые могут попасть в подозрение. Остальным – сидеть и молчать.

Она посмотрела на Григория – пристально, впервые за всё время, что он здесь работал. И вдруг, на секунду, позволила себе слабость:

– Останься, – сказала она, – мне нужна помощь.

Он остался.

Позже, когда салон опустел и даже коридоры были мертвы, они с Еленой пересеклись в подсобном помещении, где пахло воском, металлом и старой бухгалтерской пылью. Там стоял огромный антикварный стол, на котором ещё в позапрошлом веке, возможно, решались совсем другие сделки. Рядом – старая дверь в хранилище, где до сих пор хранились не только ценные бумаги, но и часть семейных реликвий. Всё выглядело так, будто вот-вот начнётся экстренный военный совет.

– Садись, – сказала Елена и сама опустилась на деревянный стул. – Ты умеешь держать язык за зубами?

Он кивнул.

– Тогда слушай. Если мы не закроем этот скандал до понедельника, можем потерять всю московскую сеть. Понял?

– Понял, – спокойно ответил он.

Она сняла очки, аккуратно протёрла их тряпочкой, потом посмотрела на него почти по-матерински:

– Ты сможешь пробить по закрытым каналам, кто реально за этим стоит? У меня ощущение, что это не случайность, а целенаправленная диверсия. Мои девочки на такое не способны, даже если бы очень старались.

– Смогу, – сказал он. – Но нужно знать, кому выгодно вас подставить.

– Ты из Москвы, у тебя там есть связи. – Она говорила без лишних сантиментов, словно договаривалась о взломе сейфа. – Работай через Веру или кого ты там знаешь. Мне нужен хоть какой-то зацеп.

Он кивнул ещё раз.

Следующие полчаса они, словно два судебных эксперта, разложили ситуацию по полочкам, не пропуская ни одной детали: начиная с порядка учёта бриллиантов в сейфах, заканчивая маршрутами крохотных пакетов от склада до витрины. Григорий слушал почти не перебивая, хотя знал, что за внешней педантичностью Елены скрывается привычка держать всё