– Всё? – спросила она.

– Всё, – кивнул он. – Там тебе привет, и ещё – браслеты теперь крепче.

– Ещё бы, – сказала Вера. – После того, как я в прошлый раз умудрилась забыть ключ, неделю пришлось объяснять всем, откуда синяки.

Они двинулись дальше и замедлились: спешка отпала, город только просыпался. Вера периодически останавливалась, чтобы показать Григорию что-нибудь важное: вот тут у них был первый поцелуй с каким-то хоккеистом, вот тут всегда собирается местная гопота, а вот здесь работает лучший мастер по ремонту обуви, если вдруг понадобится.

Григорий кивал, запоминал, иногда уточнял. Видел, как Вера ловко выстраивает цепочку связей, где у каждого есть роль, даже если сам о ней не догадывается.

– Слушай, не замечал, что в нашем салоне все какие-то… с вывихом? – спросила она, когда они свернули к небольшому скверу.

– Если считать меня обычным – возможно. В целом – нет, – ответил он. – Каждый хранит свои секреты, никому не верит.

– А Полина? – спросила Вера. – Говорят, мастерит такие штуки, что хвалят на выставках.

– Кто это?

– Не знаешь? – удивилась Вера. – Полина Липина. Легенда среди ювелиров. В салон её взяли по блату, теперь Маргарита у неё сама учится.

– Первый раз слышу, – даже не соврал Григорий.

– Ну ты даёшь, – сказала Вера. – В следующий раз познакомлю. Проблема в другом: Маргарита собирается сократить половину мастерской, а Полина не хочет уходить.

Григорий отметил это: имя «Липина» пригодится.

Финальной точкой стал маленький ювелирный киоск на углу набережной, где работала Верина двоюродная сестра. Внутри светло, пахло металлом и новым клеем – видимо, полировали витрину. Сестра – высокая, рыжая, в очках, с безупречным маникюром – увидела Веру и сразу заулыбалась.

– Привет, – сказала она. – Ты с новым?

– Не с новым, а с человеком, который разбирается в людях, – сказала Вера. – Помоги: тут гравировку надо переделать, а здесь – подобрать цепочку, чтобы не вызывала аллергию.

– Сделаем, – сказала сестра и переключилась на Григория:

– А вы ведь работаете у Петровых?

– Да, недавно.

– Слышала, вы на ревизии разгромили половину отдела, – с завистью сказала сестра. – Так держать. Там давно требовалась чистка.

– Порядок – наше всё, – улыбнулся он.

Пока сестра возилась с заказами, Вера шепнула:

– Она знает всех. Если что-то случится – узнает первой.

– Полина Липина с ней дружит? – спросил Григорий.

– Конечно, вместе учились. Теперь общаются редко – слишком разный ритм жизни.

Сестра вернулась, упаковала товар и сказала:

– Если нужна Полина, сегодня на смене у Петровых до восьми. Только учти: у неё чёрная полоса, будь деликатен.

– Спасибо, – сказал он.

Вышли из киоска, и Вера тут же спросила:

– Как тебе местные?

– Пока не разобрался, – сказал он. – Все хорошие, но каждый что-то скрывает.

– В этом и кайф, – улыбнулась Вера. – Чем больше секретов – тем больше поводов встретиться снова.

Разошлись у автобусной остановки: Вера уехала по делам, а Григорий остался, глядя на мутное небо и тёмные окна. Он вдруг почувствовал: то, что вчера казалось игрой и исследованием, стало жизнью – с реальными улицами, людьми и ставками, которые растут с каждым днём.

Он занёс в телефон: «Липина Полина, ювелир; связь – через сестру Веры; проблемы с Маргаритой» – и лишь тогда выдохнул.

Рядом снова мелькнула кошка – теперь с добычей в зубах, серая и быстрая, как городская сплетня. Она проскользнула между ног прохожих и исчезла в подвале, оставив неуловимый след: кто-то всегда знает чуть больше, чем нужно.

Григорий пошёл обратно, зная: завтра будет не только новый список поручений, но и новая роль – держать город на коротком поводке.

На цокольном этаже «Петрова», где витрины сияли ледяным светом, а стены окрашены в цвет невидимых мышей, ювелирная мастерская хранила свой микроклимат: металлическую пыль, канифоль и странную, почти святую тишину – как в лабораториях или ритуальных залах. Здесь, под уличным гулом и стеклянным потолком, работала Полина Липина – «молодое дарование», как говорила Елена в каталогах, а среди своих – просто Поля, девочка-невидимка с руками, которым позавидовал бы и гробовщик эпохи модерна.

Григорий, в стандартном костюме администратора – чуть великоватом, с вечно сползающим рукавом, – наблюдал за Полиной из-за соседнего стола. Она сидела в профиль; волосы в простой косе, на щеках – ни намёка на косметику, на лице – абсолютная отрешённость. Перед ней – серебряный браслет с незавершённой инкрустацией: в каждом звене по два микроскопических топаза, у застёжки – рубин-кабошон. Работа требовала не терпения, а животного упрямства: когда камень ускальзывал из пинцета, Полина не вскакивала и не ругалась – просто брала новый, будто знала: из тысячи получится один.

В мастерскую влетела Маргарита. Как всегда: острые скулы, строгий пучок, очки с толстыми дужками – лицо неумолимой училки из советского кино. Сразу нацелилась на Полину, замерла над плечом и не сдержала нервной усмешки:

– Ты опять режешь по старой схеме?

– Пробую новую последовательность, – ответила Полина, не поднимая глаз. – Если сначала закрепить все мелкие, потом крупные держатся ровнее.

– Это не твоя работа, – отчеканила Маргарита. – Делай как принято: в каталоге всё прописано.

– Но так надёжнее, – тихо заметила Полина.

– Надёжнее – когда клиент доволен, – сказала Маргарита, – а не когда ты ломаешь себе глаза. Опять переделывать будешь, да?

Полина промолчала: взяла пинцет и вернулась к работе. Маргарита повернулась к Григорию:

– У вас тут мужчина, может, подскажет, как обращаться с инструментом? – криво улыбнулась она.

– Не уверен, что знаю лучше, – сказал он. – Я больше по административной части.

– Вот и займитесь своим, – подытожила Маргарита, хлопнула папкой и ушла так, что в стуке каблуков звенела тоска по идеальному порядку.

Когда тишина вернулась, Полина продолжала работать. Её пальцы двигались с механической точностью, но в каждом движении – привычка не доводить дело до предела, будто на руках чужие кости и каждый жест может что-то сломать. Минут через пять она закончила секцию браслета, отложила инструмент и впервые посмотрела на Григория.

– Можно перерыв? – спросила она.

– Конечно, – сказал он. – Я как раз собирался принести кофе.

Она кивнула, и через пару минут они уже сидели в коридорном закутке, где когда-то была курилка, а теперь – только табуретки и пыльные жалюзи, из-за которых было видно кусочек улицы и чей-то обломанный самокат.

– Ты работаешь с утра? – спросил он.

– Обычно да, – сказала Полина. – А если заказы срочные, то и ночью могу.

– Сложно?

– Не сложно, – она сделала глоток кофе, обожглась, поморщилась, – просто иногда кажется, что вся жизнь превратилась в повторение одних и тех же движений. А если ошибёшься – никто не заметит, кроме тебя.

Было