Ну, короче, Светлана же шарит в этих делах, там бухгалтерия всякая и договора, вот она меня и заслала там к одному, который на Горелова работает. Чтобы я с ним любовь покрутила. Ну а мне что, несложно. Тем более, там надо было из себя хорошую строить, как будто я обычная девушка, ни слова про тюрьму или мужиков. А я вообще умею недотрогу изображать, и этот мужик повелся. Мы с ним месяц встречались, он мне все выболтал. Ну и он спал когда, я у него в компьютере пошарилась, документы все, какие нашла, перефотала, потом еще в телефоне переписку тоже сфотографировала. Мне Света так сказала делать, что все, что увидишь, — фоткай, потом разберемся, что к чему. Ну она голова, нашла там доказательства, что Горелов заказы получал от государства на строительство и на всякие поставки. А на самом деле это ему отец его жены подкидывал. Они там липовые отчеты всякие делали, а деньги все себе забирали. Светлана все документы в газеты отправила, скандал был страшный! Даже по телику в новостях показывали! Мужика этого арестовали, Горелов сбежать успел. Марго еще тряслась от страха. Вдруг Горелов догадается, что это она все замутила через Светлану, и ее найдет. Позавчера она мне звонит, по телику сказали, нашли Горелого уже мертвым в реке. Может, сам, а может, утопили дружки женушкиного папаши — фиг знает, чтобы не болтал лишнего. Ну мне Марго позвонила, позвала в гости отметить это дело. И мы как загудели с ней, вообще не помню уже половину, как пили и что, только в магазин бегать успевали.

Мария кокетливо улыбнулась оперу:

— Нас арестовывать не за что, мы никого не трогали. Только если за плохое поведение.

Он снова вернул ее к неприятной теме:

— А как погиб Тимофей?

— Говорю же, под поезд сиганул. Это он от раскаяния, что мне жизнь испортил. — Маша вдруг растеряла все кокетство и покосилась на дверь.

— Кроме этого чиновника, который на Горелова работал, какие еще поручения выполняла?

Девица замотала головой:

— Я? Ничего! Да и с этим гореловским мужиком так было, пару раз. Я даже не знаю, что там в этих бумажках было. Ни при чем в общем. Света главная… — Она осеклась и покосилась на окно, где во дворе уже работала группа и толпились зеваки на парковке. — Я вообще так… за компанию.

Свидетельница заторопилась откреститься, вдруг испугавшись, что наговорила лишнего:

— Я вообще, как освободилась, ни разу Светлану не видела. Это на зоне никуда не деться, приходилось общаться. А здесь мне она не подруга, не нужна совсем. Пенсионерка, какие у нее там дела — вязание какое-нибудь. А я молодая, красивая, мужики голову сворачивают, когда по улице иду. Мне гулять и любить самое время.

Лев едва удержался от ухмылки от таких рассуждений Марии. Сейчас, в явно чужом, маловатом для нее халатике, с поплывшим макияжем, растрепанная и опухшая, она совсем не выглядела объектом общего мужского желания.

— А с Маргаритой как часто общаетесь? Смотрю, дружите с ней? Она-то молодая, как вы, есть темы общие.

Девушка помедлила секунду, соображая, как ответить на вопрос. Вроде и хочется угодить этому серьезному оперу, чтобы уже не мучил — отпустил домой, подальше от этой жуткой возни с трупом. Но и страшно, вдруг ляпнет что-то лишнее. Это Мария уже во время следствия уяснила для себя. Вроде расскажешь что-то невинное, обыденное, а потом окажется, что ты и виноват в чем-то.

— Ничего не дружим, я вообще с женщинами дружбы не вожу. Мне и мама всегда говорила, лучшая подружка — подушка. Они такие все, оглянуться не успеешь, а уже мужика увели какого побогаче. Нафиг мне соревнования. Маргошка так, сама прицепилась. Ну она, как вышла… короче, у меня пару недель жила, все она этого Горелова боялась. И потом тряслась, что он узнает, кто про него все разнюхал. Ну и мне звонила часто, чтобы типа стресс снять.

Лев Гуров кивнул на ряды бутылок:

— Алкоголем?

Маша надула пухлые губки:

— Не, ну а чего, законом не запрещено. Мы же никого не трогаем, не деремся. И вообще, врачи даже советуют пару бокалов вина перед сном выпивать. Для настроения. Я же не виновата, что как пойду в магазин, так мужики сами мне все покупают. Кто вино, кто шампанское. Чего мне, отказываться, что ли! Надо пользоваться, пока молодая. Я когда хожу в магазин, вообще ни копейки не трачу. Мужчины щедрые находятся, которые от моей улыбки тащатся.

Мария все говорила и говорила, рассуждала о своей красоте и поклонниках, оперуполномоченный слушал ее вполуха. Ничего интересного она пока не рассказала, всю ответственность переложила на своих товарок.

Лев внимательно пересчитал бутылки на кухне — немало, точно не за сутки этот объем был выпит. Что, если людей в квартире ночью было больше, а Мария сейчас строит из себя простушку, чтобы отвести внимание от кого-то другого. Прикрыть того, кто был в квартире, того, кто расправился со Светланой Кондратьевой. Кто это мог быть? И что такое произошло, что пожилую женщину не просто убили, а проломили ей голову? Да еще так небрежно, не убрав следы? Способ, который указывает на то, что в тот момент преступник полыхал от эмоций, действовал на импульсе. Страх, ярость, ненависть — что им двигало?

Лев небрежно переспросил:

— С кем пили? В гости приходил кто-нибудь?

Мария замолчала, как будто у нее все слова резко закончились. Потом промямлила:

— Да никого…

— Кондратьева к вам заходила?

Девушка замотала головой:

— Да никого, ну че прицепились. Вдвоем мы тут были.

— И столько выпили за вечер? — не отступал опер. — Больше тридцати бутылок. Смертельная доза.

— Так не за вечер, говорила же, третьи сутки мы здесь зависаем…

— И все же, — не отступал сыщик. — Если бы и правда вы вдвоем столько осилили, то ты бы рядом с Кондратьевой сейчас лежала.

От упоминания о мертвой Мария подпрыгнула на табурете:

— Ты чего говоришь такое. С чего бы я лежала…

— Потому что ты врешь, — отрезал Гуров. Хватит слушать лепет девицы, пора разговаривать жестче.

Он чуть наклонился к ней, больше не было рассеянного вида, только холодный, колючий взгляд.

— Кто здесь вчера был, кроме вас?

— Никого! — Мария ерзала по табуретке, позабыв о своем кокетстве.

— Кондратьева вам звонила, заходила в квартиру?

— Я… мы… нет.

Вештина металась, бледнела и заикалась — верный признак — сейчас расколется и начнет говорить правду. Еще немного надо нажать.

Опер поймал ее взгляд:

— Слушай, что бы ты ни говорила, я проверю ведь каждое