У Синяева остались жена и сын. Пацану было тогда восемь лет.

— А сейчас ему примерно около сорока, — быстро подсчитал Гойда.

— Ему тридцать восемь. Пока что о Синяеве все, мы к нему вернемся позже. Дело Маковского вел следователь Платонов. В то время он специализировался на таких уголовных делах. Правда, Пасквалева даже он не смог вычислить, а если и выходил на его след, то Паскаль попросту растворялся в воздухе. Память у Платонова и сейчас отменная, а ведь ему очень много лет. Помнит мельчайшие детали, имена, адреса. Даже черты характеров всех, кто проходил через него, может перечислить. Платонов помнит, как долго он искал Пасквалева и наконец вышел на его любовницу. Она-то и вербовала курьеров, кстати. Чтобы втереться к ней в доверие, наши подослали к ней подставного человека. Уже были известны места, где она искала подельников, в одном из таких заведений наш сотрудник и прописался. Уже было известно, что кандидатов та девушка выбирала по одному типу — главное, чтобы они ничем не выделялись. Знаешь, есть такие люди, которых раз увидел, а вспомнить не можешь. Сплошное серое пятно без имени. Никаких особых примет, вообще. Как тот же Османов, например. Наш оперативник был подобран именно по этому принципу: чем ты больше напоминаешь серую моль, тем больше шансов на успех. К тому моменту Платонов вычислил адрес, где Пасквалев встречался со своей любовницей. Предполагалось, что произойдет одновременное задержание: ее возьмут во время вербовки, а его — в квартире, когда он будет ее ожидать. Но девушка в кафе так и не появилась. Операция длилась три недели, и Платонов не понимал, что могло пойти не так. По указанному адресу Пасквалева не нашли — в той квартире вообще никто не проживал уже несколько месяцев. Квартира была пустой и запущенной. Прямо-таки мистика какая-то. И тогда Платонов решил, что среди наших завелся «крот», но тайная проверка ни к чему не привела. Полиции оставалось только развести руками. Больше никогда и никого Пасквалев так близко к себе не подпускал, а Платонов до сих пор задается вопросом, как преступнику и его любовнице удалось уйти.

— А что Маковский? — спросил Гойда. — Он никак не намекнул на знакомство с Пасквалевым? Где они встретились, с чего все началось?

— Никак, — покачал головой Гуров. — Мне он об этом, сам понимаешь, не сказал ни слова. А когда его задержали, то просто… заморозился. Он не назвал ни одной фамилии, ни одной клички. Платонов так и не смог его расколоть, но подозревал, что его могли запугать, однако интуиция подсказывала: не-а, здесь другое. Теперь-то понятно, что Пасквалев пообещал отблагодарить Маковского за молчание. И слово свое сдержал. Этот особняк в Подречном, простите, никак не может быть отстроен на деньги от продажи продуктов питания. Скорее всего, его воздвигли на те средства, которые Пасквалев заработал на продаже оружия.

— С этим разобрались, ладно, — согласился Гойда. — Дядя Миша уже не сможет нам рассказать всю правду. Унес ее, как говорится, в могилу. Кремень. Скала. Такие редкие человеческие качества — а пропали даром. Дальше?

— Платонов и Пасквалев будто бы имели какую-то ментальную связь, — продолжил Гуров. — Может, у них даже психотипы совпадали, а это редкое явление. Иногда Платонов чувствовал, что Пасквалев где-то близко. Слишком близко. И начинал копать, искать, рыть… А тот сливался без следа, словно насмехался. Уже после того, как Маковский был осужден, а в сводке перестали частить эпизоды с незаконным оборотом оружия, Платонов понял, что Паскаль, скорее всего, решил залечь на дно. Но однажды, когда Платонов был дома, ему позвонили. Это был Пасквалев. Во всяком случае, он так представился, а Платонов, даже при всей своей осторожности, поверил ему. Да-да, Игорь Федорович, снова интуиция. В процессе разговора Пасквалев озвучил некоторые факты о Маковском, о которых мог знать только он сам и Платонов. Он знал, за что взяли Маковского, на какой машине он был и как звали его спутника.

— Это ты про Синяева, — уточнил Гойда.

— Да, про него. Ну и сам факт, что Пасквалев позвонил следователю, который упорно пытался выйти на его след, на домашний номер, уже говорит о том, что у Паскаля были мощные связи во многих сферах. На него работало огромное количество людей разных профессий, в разных областях. Сам бы он ну никак не мог вычислить домашний номер Платонова.

— И что он сказал Платонову?

— Посоветовал больше не вставать у него на пути. Без угроз, без смешков. Спокойным тоном. Платонов, естественно, на колени опускаться отказался и, в свою очередь, попросил Паскаля не расслабляться. «Я-то, — сказал, — может, и не успею до тебя добраться, но знай, собака, что смена растет серьезная. А когда я тебя найду, то плюну в свою поганую рожу, тварь». Платонов вряд ли назвал мою фамилию, да и что бы это дало Пасквалеву? Но в то время я практически жил на работе и помню, что преступления мне попадались всё более серьезные. В те годы и погоны дважды сменил, и сам уже понимал, что я могу и умею. Очень не люблю все эти разговоры о славе — какая, к черту, слава?

— Молва, — подсказал Гойда. — Или слухи. Они о тебе расползлись во все стороны именно в те времена, — натянуто улыбнулся Гойда. — Не стесняйся, Гуров. О тебе знали во многих криминальных кругах. Тебя боялись уже тогда. Прими как факт, и закроем тему.

— Но Платонов до сих пор уверен, что взять Паскаля с любовницей ему помешал кто-то из наших. Кто-то был в курсе всех нюансов и докладывал Пасквалеву о планах полиции, о каждом нашем шаге, а значит, работал близко, очень близко к нам. Но у Платонова нет предположений. Опергруппа состояла всего из нескольких человек, все проверенные, на хорошем счету. Всех своих сотрудников, говорит, знал лично, бывал у каждого дома — не может быть, чтобы это был кто-то свой. А я вот в этом не уверен, Игорь Федорович.

Гуров встал