— Зачем? Мы же были у них вчера, проверяли журнал посещений.

— Боюсь, я мог что-то пропустить.

— Но зачем вам я? Вы и без меня вчера прекрасно справились.

— Если честно, пока вы рядом, я чувствую себя спокойнее, — пояснил Гуров. — Несмотря на то, что я тут по службе, ваши парни ведут себя очень серьезно. А вдруг им что-то не понравится?

Гуров шутливо прикрылся локтем, и Галина Михайловна широко улыбнулась. При этом на ее щеках появились симпатичные ямочки.

— Мы можем поработать с вашими страхами, — не переставая улыбаться, предложила она. — А если серьезно, я не против пройтись. Вы же не просто так заинтересовались почерком Гены, правда? Значит, он имел какое-то отношение к преступлению, которое вы расследуете. Вы ничего мне не рассказываете, Лев Иванович, а я и не спрашиваю. Но сразу хочу сказать, что не желаю знать о прошлом Гены. Он был для меня не просто пациентом. Думаю, вы это уже поняли.

— Вот. Почерк принадлежит Пасквалеву. Он написал предсмертную записку.

На стол генерал-майора легли результаты срочной экспертизы. За то, чтобы их заполучить в кратчайшие сроки, Гуров пообещал криминалистам пиццу «Четыре сыра» и месячный запас растворимого кофе.

Не сводя глаз с бумаги, Орлов вслепую пошарил по столу в поисках очков, которые оставил на подоконнике и забыл об этом. Крячко принес очки и подал Орлову. Тот недовольно водрузил их на переносицу и пробежался по написанному в документе.

— Где нашли записку? — спросил он.

— В кармане джинсов Маковского, — тут же ответил Гуров. — Убийца оставил бы ее на видном месте, а не стал закапывать туда, где ее не сразу обнаружат и откуда ее с трудом можно вытащить. Играет с нами. Если бы оставил записку на глазах у всех, то это был бы вызов. Но он транслирует мне что-то другое.

— Как тогда записка, написанная Пасквалевым, попала к Маковскому? Получается, Пасквалев что-то о тебе знал?

— Подожди, подожди, Петр Николаевич, — поспешно заговорил Гуров. — Давай по порядку. Я еще раз проверил журнал посещений пациентов хосписа. Маковский навестил Пасквалева за сутки до его смерти. Думаю, тогда Пасквалев и передал ему это послание. Но вот что интересно. За все время нахождения Паскаля в хосписе его навещали только два человека: его сестра Татьяна и Маковский. Их посещения отмечены в журнале охраны. Других не нашел. Хотя врач Паскаля говорила, что кто-то еще к нему заходил — кто, она не знает. И тут, смотрю, охранники при мне пропускают на территорию двух парней — те всего лишь назвали фамилию пациента. Но вот отмечаться в журнале они не стали.

— Что, так без пропуска и пошли?

— Как к себе домой. Ничего не предъявляя. Сказали на посту, что им нужно на минутку к такому-то, — и проскочили. Пришлось применить свое служебное положение и надавить на ребят в форме. Много ли таких тут бывает? Сначала «включили дурака», уходили от прямого ответа. Пришлось пригрозить статьей о пособничестве. Тут же память вернулась! Охранники вспомнили, что и к Пасквалеву как-то пропустили парня без документов. Почему запомнили его? Потому, что он был очень искренен. Да-да, именно так. Сказал, что ему нужно срочно к Геннадию Пасквалеву, который очень плох, а то не успеет попрощаться. Уверяют, что убедил их в своей правде. Они и пропустили. Он действительно пробыл на территории недолго и скоро вернулся, после чего отблагодарил мужиков за службу денежкой и ушел.

— Много он им за это отвалил?

— Увы, на этом моменте у них снова отшибло память, — пожал плечами Гуров. — Совсем на своей работе умотались.

— Его хотя бы в отделении видели? Ну этого… того самого? Врачи, медсестры? Там хоть кто-то за таким следит? — тихо возмутился Орлов.

— Если и видели, то не удивились, — ответил Гуров. — Скорее всего, он и им что-нибудь наплел.

— Но ты с кем-то там поговорил?

— Я опросил уборщицу, санитарку и парочку медсестер. Все они отсутствовали на работе в ту дату. А те, кто мог бы его видеть, то после ночной смены отсыпается, то в отпуске.

— Приметы того парня охранники не запомнили?

— Высокий. Спортивное телосложение. Темные волосы. Лет тридцати, не больше.

— Особые приметы: две руки, две ноги, а голова, что сразу бросается в глаза, в количестве одной штуки. Теперь точно вычислим, — с сарказмом заметил Крячко. — Камер видеонаблюдения у них там нет?

— Есть. Но без разрешения главврача записи мне посмотреть не дали.

— Охрана, чтоб ее, — тихо выругался Орлов. — Пустить на территорию черт знает кого — это они завсегда, а вот если речь идет о том, чтобы помочь следствию, то сразу в позу встают. Что там у них вообще творится?

— Будем ждать разрешения от главврача, у нас выбора нет, — сказал Гуров. — Главврач, правда, сейчас в отпуске, а заместителей просто так не поймать. Когда получим, тогда и получим. Сейчас важно другое. Взглянем на ситуацию со стороны. Сначала Пасквалева навещает какой-то парень, который по возрасту годится ему в сыновья. Но у Пасквалева не было детей. Татьяна, его сестра, прямо-таки настаивала на этом, и я ей верю. Дальше. После визита неизвестного в хоспис заглядывает Маковский. Пасквалев умирает на следующий день, а следом за ним убивают и самого Маковского, в кармане которого лежит записка, написанная Пасквалевым перед собственной смертью.

— А в записке той твое имя, — с удовольствием подметил Крячко. — Ты, кажется, говорил, что с Паскалем ни разу в жизни не пересекался?

— Говорил, — согласился Гуров. — Хороший вопрос. Слушай, похоже, я провел в архиве слишком мало времени.

— Похоже, похоже, — усмехнулся Крячко. — Помощь нужна?

— Нужна. И чем быстрее начнем, тем больше шансов уснуть этой ночью.

Пока Стас занимался просмотром «оружейных» дел, Гуров заглянул в картонную папку с документами по делу Маковского. Протоколы осмотра, протоколы допросов, результаты экспертиз — все это выглядело так, словно выпало из машины времени. Тогда, в девяностые, далеко не вся документация хранилась в электронном виде. Показания свидетелей и очевидцев записывались от руки, план оперативно-розыскных мероприятий печатали на печатных машинках. Гуров внимательно вчитывался в каждый документ, но больше всего его интересовали показания Маковского. С него все когда-то началось. С его задержания, с мимолетного знакомства с Гуровым.

— Пойду покопаюсь в списках, — послышался голос Крячко. — Искать-то что? То же, что и раньше?

— Да, все, что было привязано к делу Маковского, — ответил Гуров. — Ничего не могу понять. Тут указано, что во время задержания Маковский был не один. А с кем?

Крячко подошел, промокнул взмокший лоб бумажной салфеткой.

— Действительно, он был не один, — с удивлением прочитал он. — А чего ж про