удивился, а потом почувствовал себя самцом. Узнав о том, что Османов испытывает сложности с деньгами, девушка предложила ему подхалтурить. Сказала, что ее знакомому нужно перебросить свои вещи из одного района в другой, а у нее нет на это времени. У Османова же была машина, но он давно не садился за руль — денег на бензин не было. Тогда девушка предложила воспользоваться своей машиной, но без доверенности, поскольку не имеет смысла ее делать ради одной поездки. Обещала заплатить, и в первый же раз Османов действительно нашел деньги в бардачке… и попался на крючок. Еще там, в баре, они обменялись номерами телефонов, а потом началась история со звонками от неизвестных, которые называли адрес, куда нужно было поставить очередную машину с грузом. Ту девушку Османов никогда больше не видел, даже описать ее толком не смог. Красивая. Понравилась. Вот и вся любовь.
— И все-таки жуткое было время, — задумчиво произнес Орлов. — Помню, как жена сливочное масло и гречку по району искала. Дома ребенок, ему конфеты по одной в день выдавались. Никогда не забуду.
— Конфеты всегда были в продаже, — возразил Крячко. — Хоть какая-то карамель, но это всегда было. А вот с нормальной едой — это как повезет.
— М-да, — согласно кивнул Орлов, на миг задумался и тут же вскинулся: — Что там дальше, Гуров?
— Закончили на том, что Османов работал на Пасквалева, а тот, в свою очередь, был связан с нелегальной торговлей оружием, это подтвердила его сестра Татьяна, — сказал Гуров. — Женщина она прямолинейная, юлить не стала и честно слила нам с Гойдой прошлое покойного брата.
— А он удобно устроился! — воскликнул Крячко. — Османов лишь по чистой случайности узнал о каком-то Паскале. Неужели у нас на него ничего нет? Нигде не засветился?
— Ничего нет, — отрезал Гуров. — Я в архиве столько дел перерыл, что до сих пор в глазах двоится. Было несколько подобных эпизодов с курьерами, но никто из них не знал, на кого работает. Либо действительно не знали, либо понимали, что дольше проживут, если открестятся от связи со своими руководителями. Имя Пасквалева упоминается лишь один раз — в протоколе допроса Османова. Это все.
— Да как так-то?! — возмутился Крячко.
— Ты как первый день замужем, ей-богу, — раздраженно заметил генерал-майор. — Забыл, сколько «глухарей», датированных девяностыми годами? До сих пор разгребаем! И далеко не на всех выходим. Время, время, время — не на нас оно сейчас работает, а на тех, кто вовремя сделал ноги или залег на дно.
Гурову откровенно не понравилось, что генерал-майор отчитывает Крячко. Стас был не дурак, иначе бы не сидел сейчас в этом кабинете рядом с Гуровым. А крыша, как ей и полагается, едет у каждого, кто сталкивается с запутанным расследованием. Гуров взглянул на Крячко, и тот незаметно подмигнул ему. Ладно. У всех сдают нервы.
— Ты, Петр Николаевич, не учи меня тут прописным истинам, — обратился Крячко к Орлову. — Я-то все понимаю, потому что жил в то время и уже работал, и был не на последних ролях. Прекрасно помню и отлично разбираюсь во многих преступных предприятиях. Только дело тут в другом. Знаешь в чем? В том, что конца этим историям нам, похоже, в этой жизни уже не видать.
— Он прав, — поддержал Крячко Гуров. — План, по которому работал Пасквалев, не удивляет. В этом плане гением я его не считаю. А вот то, что на него ни разу не вышла полиция, действительно кажется странным. Вот тут он однозначно красавец.
Гуров шумно выдохнул, обозначая точку в своем выступлении, немного посидел не двигаясь, потом встал и подошел к окну.
— Записка, которую мне оставил Маковский, никак не выходит из головы. Ни сестра Паскаля, ни вдова Маковского не смогли опознать его почерк. Результаты экспертизы очень бы помогли, — с досадой проговорил он.
— Сам жду со дня на день, — поддержал его генерал-майор. — А что с жителями поселка, где проживал Маковский? Их всех опросили?
— Из тех, с кем удалось поговорить, никто ничего не видел.
— План мне принесите. Вы оба, — приказал Орлов. — Пока Гойда там со своими гончими выполняет нашу работу, самое время вспомнить про формальности.
Гуров согласно кивнул, но скорее сделал это машинально, чем осознанно. Давненько он не бился головой о стену, пытаясь выхватить из кучи информации то, что приведет к ответу на все вопросы. Вот вроде бы все идет своим чередом, содержимое записки расшифровали, даже на психолога, пациентом которой был Паскаль, вышли… А дальше что?
— Пойдем мы, Петр Николаевич, — бросил Гуров через плечо, вдавливая сигаретный окурок в дно пепельницы. — Ты прав. План нужен. Без него никак.
План оперативно-разыскных мероприятий Гуров составил быстро, но почему тянул, он и сам себе объяснить не смог. С души сразу же упал огромный камень. Правда, он был одним из многих, все еще остававшихся на своих местах.
— Давай-ка врежем по чаю, — предложил Стас, включая чайник. — Голова яснее станет, проверено.
— В такую-то жару?
— Я поесть с утра не успел. Наталье помогал с вещами, она на дачу собирается. Поскорее бы закончить с этим делом, а то дни до отпуска считаю.
— А когда ты, напомни?..
— Со следующего понедельника.
Гурову до отпуска было еще далеко. Они с Машей собирались отдохнуть вместе, но еще не решили, как и где. Впрочем, какое-то время побыть дома он тоже бы не отказался — есть в этом свой неповторимый кайф.
Стас достал из сумки бутерброды с сыром, протянул один Гурову.
— Не хочется, спасибо.
— Ну как знаешь, — пожал плечами Крячко.
— А ты не в курсе, посылал ли кого-нибудь Гойда к остальным? — спросил Гуров. — Кроме нас с Машей у Маковского в гостях ведь были и другие.
— Не я, — мотнул головой Крячко. — Я все это время исследовал волшебное поселение с красивым названием Подречный. Одних суток мне не хватило. Плюс следственный эксперимент, я там тоже был.
— Это то самое поселение, где все жители резко ослепли и оглохли и знать не знали владельца шикарного дома, который сложно не заметить?
— Все верно. В такое время живем, Лева.
— Теперь не моя хата с краю, а особняк, — подсказал Гуров.
Дверь в кабинет распахнулась. Гуров и Крячко одновременно повернули головы и уставились на секретаря генерал-майора Орлова Веру. Предварительный стук в чужую дверь был для нее пережитком прошлого, но при этом она искренне считала себя вежливым человеком. Справедливости ради, Вера пренебрегала правилами приличия только в одном случае — если у нее было что-то очень срочное.
— Чай? — предложил Крячко.
— В такую-то жару? — округлила глаза Вера,
