— Ну давайте тогда то, что есть, без плана, — приказал генерал-майор. — Если с ног сбились, то, наверное, есть успехи?

— Со стороны магазинного бизнеса Маковского все чисто. Документы я проверил, пообщался с его помощником, и там все в порядке. У помощника алиби, я проверил. Он в ночь убийства был с сыном-инвалидом и своей матерью. Продавцы отзываются о Маковском с уважением, серьезных конфликтов внутри коллектива не имелось. Правда, некогда числилась в штате нечестная сотрудница, которую пришлось уволить, но я и ее на всякий случай проверил. Живет уже давно в Питере, претензий к Маковскому не имеет, алиби есть. Конкуренты вроде бы у Маковского имелись, но не думаю, что они стали бы избавляться от него таким путем. Скорее, натравили бы на его магазин санитарные службы или просто подожгли бы павильон, а не стали бы избавляться от дяди Миши в день его рождения, когда он не один дома. Нет, дело не в бизнесе.

— Конечно, не в бизнесе… — задумчиво проговорил Гуров. — Ветер дует из лихих девяностых. Вчера в хосписе я нашел в журнале посещений фамилию покойного дяди Миши. Оказывается, он навещал Паскаля за сутки до его смерти. Жаль, что психолог Паскаля его не застала — она была в отпуске. Итог: мы знаем, что Пасквалев и Маковский общались, пока оба были живы. На первый взгляд ничего странного. Но Маковского убивают почти сразу же после смерти Паскаля. Смерть Пасквалева не носит криминальный характер, но складывается впечатление, что Маковского отправили вслед за ним. Я увидел в этом нечто символическое.

— Похоже на то, — согласился Орлов. — Месть?

— В общем, я пошел в архив и нашел там много интересного, — продолжил Гуров. — Когда я впервые услышал кличку Паскаль, то прям по ушам резануло. Я же не просто так ее запомнил. Логично предположить, что если Маковский и Пасквалев не теряли связь друг с другом, то следы Пасквалева стоило поискать в деле Маковского. И что вы думаете? Ни одного упоминания. За что задержали Маковского? За нелегальную торговлю оружием. Просмотрел несколько протоколов допросов в других уголовных делах, где были обвинения по той же статье, и наткнулся на показания некоего Османова, задержанного годом ранее, чем Маковский. В своих показаниях он отметил, что несколько раз доставлял грузы с неизвестным содержимым по указанным адресам. За все время работы он никогда не видел тех, кто должен был забирать груз. Просто оставлял машину в безлюдном месте, забирал из бардачка конверт с деньгами, который там оставляли для него, и уходил. Там схема такая: на домашний телефон Османова поступал звонок с указанием адреса, где его ожидала машина с «грузом». Османов ехал туда, садился за руль… Кстати, ключи уже были в замке зажигания, что говорит о том, что кто-то пристально следил за тем, как он работает. Османов приезжал на указанный адрес и выходил из машины, опять-таки оставляя внутри ключи. Все. Он ни разу не проследил за тем, что происходило с машиной дальше, и не знал, какой груз он перевозил. Марки машин всегда были разными, но в основном это были отечественные авто. Османов совершил шесть рейсов. Но однажды его остановили гибэдэдэшники, и на этом его деятельность закончилась. Обычная проверка рандомно выбранных автомобилей заскучавшими блюстителями дорожного порядка обернулась началом крупнейшей операции по разоблачению целой преступной сети. При осмотре машины полиция обнаружила в багажнике несколько деревянных ящиков с гранатами и несколько обрезов. На допросе Османов вспомнил, что как-то раз тот человек, который ему звонил и сообщал об очередном рейсе, сказал примерно следующее: «Паскалю не понравится, если ты задержишься. Он хорошо тебе платит. Будь добр, не расстраивай его». Османов спросил, о ком речь, но собеседник ушел от ответа, сказав, что это Османова не касается. Видимо, понял, что проболтался. Но это случилось лишь однажды, а Османов понимал, что не имеет права задавать вопросы. Он не знал никого, общался с голосом из трубки, потому и не смог навести следствие на чьи-то следы. Я не занимался тем делом, но позже, уже после задержания Маковского, мне пришлось просмотреть похожие дела. Видимо, тогда кличка и отпечаталась в памяти. Опять же, делом Маковского в девяностых занимался не я, но в то время таких нелегалов развелось очень много, и нужно было на всякий случай быть в курсе. Некоторые преступники фигурировали в уголовных делах, которые не соприкасались между собой. Все службы постоянно были на связи, потому что любое новое преступление могло быть следствием уже произошедшего. Квартирная кража и изнасилование, взяточничество и убийство, разбой — все шло в одной шеренге.

— В какой момент Османов начал заниматься этой ерундой? — спросил Орлов. — Было же какое-то начало истории. Ты, блин, Гуров, расскажи толково. А то начал с каких-то задников, приходится суть по крошкам собирать.

— Начало, конечно, было, — вздохнул Гуров. — Османов был тогда, как и множество других, совершенно потерян. Одинокий человек, без семьи, с финансовыми проблемами. Подобные элементы особенно не задумывались о том, что их могут обмануть. Он работал на заводе слесарем, а в девяностые, если помните, на многих предприятиях подолгу задерживали заработную плату. Люди увольнялись, уходили в частный бизнес, но далеко не все справлялись. Османов же упорно оставался на заводе, других путей заработка не искал, вел смиренный образ жизни.

— Страшное было время, — вставил Крячко. — У меня в ту пору трое одноклассников ушли в банды. Сделать ничего не мог — а за что я бы мог им предъявить? За навороченные тачки, за модные тряпки? Все было видно и так, а об остальном они не рассказывали. Просто предупредил, что если замечу в чем-то, то предъявлю, несмотря на то что знакомы сто лет. Они тогда только посмеялись…

Крячко замолчал и обреченно махнул рукой.

Орлов и Гуров молча ждали продолжения. Крячко, заметив наконец, что тишина не прерывается, с интересом посмотрел на обоих.

— Ну и что дальше-то было? — не выдержал Орлов.

— Да ничего. Так и живут себе, — оробел Крячко.

— Тогда к чему ты это вспомнил?

— К тому, что психологический портрет Османова на фоне таких представителей нового мира видится гораздо яснее, — быстро заговорил Гуров. — Одни купались в деньгах, а другие жили без надежды. Именно вторые интересовали Пасквалева. Маковский, видимо, тоже в девяностые не наслаждался жизнью, а влачил жалкое существование. Но это я еще дополнительно проверю.

Однажды Османов забрел в дешевый пивной бар, к нему подсела девушка, завязался разговор. Напомню, что Османов не был популярен у женщин. Наверняка сначала он