— И что бывший муж? — удивился Крячко.

— Дочь Загородневых от этого человека. От Игоря Огольцова. И нелады были одно время между Любовью Сергеевной и бывшим мужем. То ли он дочь хотел отсудить, когда его бывшая вышла замуж за Загороднева, то ли вообще увезти с собой куда-то. Ерунда, конечно, к делу отношения не имеет. Но Огольцов в прошлом военный, майор.

Крячко ждал Гурова возле въезда на территорию Матвеева. В воздухе повисла вечерняя, мягкая и какая-то благостная тишина, знакомая еще с детства, с бабушкиной деревни. В это время в деревню пригоняют стадо, и коровы сами идут в свои дворы. Некоторых встречают длинноногие девчонки-подростки, помахивая со строгим выражением лица хворостинами. Запах тишины, так придумал для себя Стас называть это время суток. В городе, тем более в столице, все не так. Напряженный ритм жизни, деловой активности практически не утихает до самой ночи, а местами и ночью тоже.

— О чем замечтался? — спросил Гуров, захлопнув дверь такси и подходя к другу.

— О детстве, — машинально ответил Крячко, глядя на ближайший лесок, где на опушке бродила одинокая лошадь.

— Стас, ты меня пугаешь! — рассмеялся Лев.

— Ладно тебе, — улыбнулся тот в ответ. — Просто всегда, когда оказываюсь вечером за городом, когда вот такую тишину ощущаю, воспоминания накатывают о детстве в деревне, куда меня родители на лето отправляли. Вот времена были, сказка! А теперь приходится заниматься трупами на фоне этих воспоминаний. И главное, что мне моя работа нравится. Это что, раздвоение личности?

Гуров с сомнением посмотрел на старого друга. Что-то подсказывало ему, что Стас начал дурачиться и развлекаться. Уж насколько знал его Гуров, никогда напарник не отличался склонностью к самобичеванию, мазохизму и душевным страданиям. Очень уравновешенный человек, но любит разыгрывать окружающих. Пусть будет маленькое лирическое отступление, усмехнулся про себя Лев. Надо же иногда и от любимой работы отвлекаться, иначе и переутомление можно заработать.

Вдова встретила полицейских на пороге и жестом пригласила войти в дом. Она заметно постарела за эти дни, по крайней мере, так выглядела. Гуров всегда в таких случаях, когда кого-то из близких убитого человека приходилось подозревать в соучастии, присматривался к ним. Очень сложно сыграть горе. Очень сложно показать, как оно на тебя повлияло. Внешне. Но женой сыщика была театральная актриса, и он кое-что понимал в этом. Сыграть сложно, но можно. Порой у людей в экстремальных ситуациях открываются такие таланты, что диву даешься!

— Мы пришли к вам, Любовь Сергеевна, потому, что у нас возникли еще вопросы и открылись новые обстоятельства, — заговорил Лев, когда хозяйка усадила их в гостиной.

— Да, конечно, — холодно кивнула женщина, — это ваша работа. Наверное, я должна быть вам благодарна, что вы так тщательно все расследуете. Местные следователи заявили мне, что все это не больше чем несчастный случай. Хотя, может, и вы через месяц уедете, разведя руками.

— Мы все же намерены довести дело до конца, — возразил Крячко. — Но переубеждать вас не будем, и благодарность нам ни к чему. Мы выполняем свою работу, свой долг.

— Скажите, что вы знаете об инциденте вашего супруга с Павлом Рыбиным из-за поврежденной машины?

— Это тот, который охраной у нас здесь командует? — немного оживилась Любовь Сергеевна. — Муж говорил, что Рыбин его стукнул поздно вечером, разбил бампер пластиковый, помял крыло, что-то там еще. Я так поняла, что они договорились, и Рыбин будет выплачивать мужу за ремонт.

— Но у вашего мужа оформлена страховка. И КАСКО, и ОСАГО. Страховая компания все взяла бы на себя.

— Я не особенно разбираюсь в этих вопросах, — растерянно посмотрела она на полицейских. — Может, вам обратиться именно в страховую компанию?

— Разумеется, мы побеседуем со всеми, — пообещал Гуров. — Скажите, а Рыбин к вам пришел и принес деньги за поврежденную машину сразу или уже после похорон?

— Вечером. — Загороднева опустила голову, а голос ее стал совсем тихим. — Вечером накануне похорон. Очень много говорил хороших слов, долго извинялся и соболезновал. И всю сумму отдал.

— Он был искренним?

— Мне показалось, что он испуган и чуть ли не готов был встать на колени. И на похороны он приходил, даже на кладбище был.

Гуров и Крячко переглянулись. Что-то поведение Рыбина не очень похоже на поведение человека, который убил другого, чтобы не отдавать долг. Испуган? В такой ситуации испуганным должен выглядеть человек, который боится, что виновным признают его. Все говорит о том, что Рыбин в этой ситуации человек случайный и скандал между ними — тоже случай. Нелепый случай. Тем не менее говорить с Рыбиным придется. И не раз говорить.

— Мы хотели вас еще спросить вот о чем, — заговорил Крячко. — Какие у вас, Любовь Сергеевна, отношения с первым мужем?

— С Игорем? — вновь удивленно посмотрела на визитеров Загороднева. — С Огольцовым? Да никаких. Было время, когда он очень переживал ситуацию с нашим разводом, боялся за дочь. Сейчас все немного улеглось. К тому, что я замужем за другим мужчиной, он, кажется, стал относиться спокойнее, но Игорь очень любит дочь, хочет видеться с ней часто, просил много раз разрешить девочке пожить у него.

— И однажды даже пытался похитить вашу дочь, — напомнил Гуров.

— Ну, это было недоразумение, — досадливо сморщилась Любовь Сергеевна. — Не хотел он, просто, знаете, нашла коса на камень. Я запрещала, он пошел на принцип. Игорь человек горячий, нервы… он ведь в спецназе служил, воевал.

Гуров и Крячко многозначительно переглянулись. Очень интересная версия. Как раз спецназовец и мог бы провернуть все это, не оставив никаких следов. Плюс ненависть к мужчине, к которому ушла твоя жена, ненависть к тому, кого твоя дочь считает отцом. Загороднева каким-то шестым чувством поняла мысли полицейских и, сразу заволновавшись, энергично помотал головой:

— Нет! Он не мог! Вы думаете, что это Игорь? Но это же глупо!

— Расскажите нам про Огольцова, — попросил Гуров. — Нам бы тоже не хотелось подозревать и тем более обвинять невиновного.

— А что о нем рассказать? Каким его знаю я? Так вы же не поверите, вам самим надо его узнать. Да, он бывший военный, в спецназе служил, по командировкам ездил. До майора дослужился, а потом его по ранению комиссовали. А он к армии привык, никак себя не найдет в гражданской жизни.

— Вообще-то туда слабых не берут, — с сомнением заметил Крячко.

— Он сильный, — с готовностью подтвердила женщина. — Сильный, но не жестокий! Не знаю, как с врагами на войне,