дня стал частым гостем у них в доме. Он помогал вскапывать грядки, косил траву вдоль забора и приносил им с Адель зайцев и куропаток к ужину. И очень скоро Мадлен привыкла, что он всегда рядом, его присутствие в доме стало естественным, приятным и просто необходимым. Как солнечный зайчик в отмытых до блеска стёклах, как запах роз, который приносил свежий ветерок в открытые окна, как ароматный кофе по утрам. А ещё Мадлен заметила, как Серж на неё смотрел. А смотрел он именно на Мадлен, даже когда разговаривал с Адель.
Смотрел так, что Мадлен становилось жарко и радостно. В груди пела и трепыхалась маленькая птичка, живот сладко и томно тянуло куда-то вниз, а по ночам снились невозможно стыдные сны. Мадлен привыкла думать о Серже всегда, каждую минуту. Особенно когда была наедине с собой, когда принимала ванну. И от этих странных и греховных мыслей ладони словно сами по себе скользили по плечам, по набухшим в предвкушении грудям и спускались вниз по животу. Замирали на несколько секунд и… Мадлен сглатывала сухим ртом, закусывала нижнюю губу и закрывала глаза, представляя, что это не она касается себя в сокровенном месте, а он, мальчик Серж… Касается так, словно имеет на это право.
В тот день она затеяла пирожки со свежей клубникой. Серж был большой любитель сладкого, мог за один присест съесть не меньше полудюжины местных булочек, которые тут, в деревне, называли колобками, и при этом – совсем не толстел!
Мадлен улыбнулась. Она всегда улыбалась, когда вспоминала Сержа, и в груди опять взмахнула крыльями её птичка.
Она так увлеклась выпечкой, что не услышала, как он вошёл в кухню. Только когда мужские пальцы осторожно коснулись завитка на её шее, Мадлен вздрогнула и почти с испугом обернулась. Серж стоял недопустимо близко. Так близко, как не подходил к ней никто вот уже много лет.
Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, потом он наклонился к её лицу… Дальнейшее Мадлен помнила смутно, только потом, лёжа на жёстких досках пола, она лениво и сыто подумала, что в её мечтах было не так хорошо, как наяву. А ещё о том, что у Сержа до неё никого не было. Она первая его женщина. Как Ева у Адама. По каким признакам она это поняла, Мадлен сама толком не знала. Но зато уверена была в этом абсолютно твёрдо. И эта мысль была ей чрезвычайно приятна.
Мадлен по-хозяйски откинула мокрую золотистую прядь с его высокого чистого лба и чмокнула Сержа прямо в нос. В облупившийся от жаркого летнего солнца нос.
***
Сильвен сам не понял, как Адель стала смыслом всей его жизни. Он назвал бы её ангелом, но ангелы бесполы и бестелесны. А Адель была живой, горячей, и у неё было тело. Прекрасное и желанное. Это Сильвен знал наверняка. Потому что он следил за Адель, он видел, как она купается, скинув с себя все одежды. Сильвен был хорошим охотником, он умел тихо и незаметно подкрасться к жертве, так, что та не замечала его до самого того момента, когда было уже поздно удирать.
Но эту дичь Сильвен ловить не хотел. Нет, Адель следовало приручить, как ту белку, которую он приманил орехами, а после она уже ела у него с ладони и радостно верещала, едва завидев его в лесу.
Адель была такая нежная и тонкая, совсем не похожая на округлых и пышных местных девчонок. Деревенский кюре говорил им на проповеди, что женщину создал дьявол в искушение мужчине. Сильвен был согласен, чтобы Адель его искусила. Он готов был принять на себя её первородный грех, хотя ему казалось, что вот именно Адель создал кто-то другой, не тот, кто слепил остальных женщин. Возможно, даже и ангел или сам Бог. Хотя он и не рискнул бы сказать это кюре, потому что не хотел получить хороший тычок или подзатыльник. Их кюре отличался весьма желчным характером.
Сильвен желал бы жениться на Адель. Хотел повести её к алтарю невинной, в белом воздушном платье, чтобы на глазах всей деревни откинуть невесомую фату и сорвать с розовых губ первый в её жизни поцелуй. А если сказать правду, то и в его жизни – первый.
Никогда ещё Сильвен не целовался с девчонками, только видел. Видел, как сын кузнеца, Эмиль, широкоплечий чернявый парень, похожий на цыгана шалыми глазами, целовал взасос и тискал за овином трактирщикову дочку Марту. Видел, как запустил он руку в вырез расшитой праздничной рубахи Марты и из выреза вывалились её белоснежные полные груди. Как мял Эмиль их своими лапищами, а Марта тяжело дышала и только повизгивала, когда Эмиль, развернув её к себе спиной, задрал ей ворох юбок, спустил свои штаны и громко запыхтел, смачно шлёпаясь об рыхлую задницу Марты своими голыми ляжками.
Нет, с Адель у них так не будет. Они будут нежно и трепетно любить друг друга, а не вести себя как свиньи при случке.
Долговязого чужака с белёсыми патлами Сильвен заметил не сразу. Он даже не понял в самый первый раз, откуда тот взялся.
Вроде минуту назад ни одной живой души не было на лесной тропинке, ведущей к Домику на опушке, как откуда ни возьмись появился он, странный парень, которого Сильвен никогда до этого не встречал в деревне. Незнакомец шагал прямиком к дому Мадлен и Адель.
Сильвен насторожился – мало ли лихих людей ходит по лесу. И, старясь ступать как можно тише, скользнул следом за чужаком. Тот словно учуял Сильвена, остановился, зорко огляделся по сторонам, дёрнул носом, как дикий зверь, и, кажется, даже тихонько зарычал, словно предупреждая, чтобы никто не смел за ним идти. И Сильвен не посмел, сам не зная почему.
Позже он часто встречал этого парня около заветного домика, видел, как он притащил Мадлен пушистого котёнка. После видел, как парень колет дрова и таскает воду для Мадлен и Адель. Сильвен даже обижался, ему-то Мадлен редко дозволяла помогать по хозяйству.
Но вот откуда взялся этот непонятный парень – Сильвен так и не понял. Тот появлялся ниоткуда и исчезал, казалось, в никуда. Сильвен видел в нём соперника и очень злился, хотя парень больше времени проводил с Мадлен, чем с Адель. Скорее всего, это была коварная хитрость. Подмазаться к матери, чтобы та сама отдала ему дочь. Этого допустить было никак нельзя. Следовало для начала выяснить, кто этот парень и откуда. Чтобы спланировать дальнейшие шаги.
