Утверждать подобное. А-а-а! Я понимаю теперь: это вы подбросили пистолет в кусты, потом посадили манекен в моем гараже, включили свет, чтобы привлечь мое внимание… Я не собирался туда заходить… Я хотел сразу в полицию отнести пистолет… У меня, к вашему сведению, падчерица пропала сегодня. Жена бегала в наш… то есть в ваш ГУВД, но у нее там даже заявление не приняли! А кому там принимать, если все сотрудники готовились поймать — стрраш-шного злодея — меня! Какое коварство!.. Сейчас еще допрашиваете без присутствия адвоката, не снимая с меня наручников. Вместо того чтобы искать пропавшую девочку. Произвол! От вас, Василий Петрович, я такого не ожидал… Знал бы ваш отец…

— Он знает. Это Петр Васильевич посоветовал вас прессануть как полагается… Но у меня и так на вас столько всего…

— Позвоните главе администрации Шашневу! — потребовал Пащенко. — И наручники снимите!

— Наручники и в самом деле снимите, — попросил Колобов своих помощников, и, когда его собеседник потер освобожденные от наручников руки, продолжил: — От озера во время убийства Вали Соболевой отъезжал белый внедорожник, который свидетели не смогли описать. Но сегодня они опознали в том автомобиле белую тюнинговую «ниву», принадлежащую аккомпаниатору из Дома культуры. Ранним утром машину брали вы: работники автосервиса вас описали и на очной ставке обязательно опознают. Гамлет Ованесович, знакомство с которым вы отрицать не будете, сообщил, что вы его инвестор и на его станции бывали неоднократно.

Колобов лукавил, потому что никто ничего не подтверждал: с Саркисяном связаться так и не удалось. Да и отцу он ничего не сообщал, и тот ничего ему не советовал. Очевидно, Пащенко понял это и усмехнулся. После чего устало произнес:

— Не знаю никакой «нивы» и никакого автосервиса. Никаких работников я и в глаза не видел, как и они меня не могли видеть. И отвечать на ваши противозаконные и провокационные вопросы без адвоката не буду.

— Но вы должны понимать…

Леонид Тарасович не дал ему договорить:

— Саркисяна немного знаю, денег ему не давал, потому что живу на одну зарплату и делать вложения в чужие бизнесы у меня финансовых возможностей нет. Позвоните члену коллегии адвокатов хорошо известному вам Аркадию Борисовичу Вальдсону: я заключу договор с его конторой, и он положит ордер в мое дело. Хотя, насколько я понимаю, обвинение мне еще не предъявлено. Следовательно, вы даже не можете меня задержать. Насколько я понял, вы пытаетесь повесить на меня не раскрытые вами убийства, не имея для этого никаких оснований. Улик против меня нет и быть не может.

— Преступник, который совершил два убийства шесть лет назад и напал на вашу падчерицу, передвигался по городу на красном мотоцикле «кавасаки», который стоял в гараже Снегирева, там же была рыжая кожаная куртка и мотоциклетный шлем, закрывающий лицо. Вы могли…

— Всё! — не выдержал Леонид Тарасович. — Это всё ваши предположения. Требую отпустить меня, и вообще я просил вас позвонить адвокату Вальдсону. И папе своему позвоните: не думаю, что его обрадует ваше самоуправство.

Пащенко был прав, он даже не сомневался в том, что Вася не только ничего не сообщил отцу, но и не собирался этого делать в ближайшее время, потому что он знал: генерал-майор полиции Колобов будет против задержания Пащенко. А когда узнает, что нет никаких уличающих задержанного данных, и вовсе выйдет из себя. Про образцы генетического материала Василий тоже выдумал, потому что тогда дело вела московская бригада, образцы, которые действительно были, хранились в столице. Но после того, как осудили Снегирева, эти вещдоки был уничтожены. Василий даже не сомневался, по какой причине это сделали: они не свидетельствовали против Лешки, а как раз наоборот, подтверждали его невиновность. Но ведь против Пащенко у майора полиции сейчас пока тоже нет ничего, кроме интуиции и догадок.

Он позвонил адвокату Вальдсону и все-таки сообщил о произошедшем отцу. Генерал тихо выругался в трубку и сказал, что выезжает немедленно.

В запасе у Василия было час-полтора, и он решил использовать это время с пользой для дела.

Он нажал кнопку звонка, и едва убрал руку, как дверь отворилась. На пороге квартиры стояла испуганная, готовая разрыдаться женщина.

— Нашли Настеньку? — прошептала она.

— Ищем, — ответил Колобов, — можно зайти? Я к вам, Татьяна Михайловна, совсем по другому вопросу. Сразу сообщу, что ваш муж у нас, дает нам необходимые показания. Мы его задержали по недоразумению, но скоро отпустим. А дочка ваша еще раньше вернется — я даже в этом нисколько не сомневаюсь.

Жена Пащенко вздохнула и начала объяснять:

— Я в окно видела, как возле нашего гаража толпа стояла… Испугалась, думала, что дочка моя там… То есть там ее нашли… А потом все разошлись, и мне никто ничего не сообщил.

— Придет. А пока мне скажите: у вас были когда-нибудь золотые часы. Женские часы с золотым браслетом. Импортные.

— Да-да, — закивала головой женщина, — были у меня такие часы. Леня подарил на свадьбу. Но я их потеряла…

— Опишите их.

— Фирма «Картье», золотой корпус, и браслет, как вы и сказали, золотой. Вокруг циферблата брильянты, сапфировое стекло. Механизм кварцевый… Размер двадцать восьмой. Модель называется «Золотая пантера».

— Я в этом абсолютно ничего не понимаю. Там с правой стороны, если носить на левой руке, есть колесико для того, чтобы подводить стрелки, а с левой — что-то вроде бриллиантовой бабочки?

— Да-а, — удивилась Татьяна Михайловна, — именно бабочка. Вы что — их нашли?

— Возможно. А при каких обстоятельствах они пропали?

— Мне даже говорить неудобно… Я точно не знаю. Но это давно было… Нас Шашнев как-то весной, когда уже трава была и листья распускались… кажется на Первое мая, пригласил в свой загородный дом. Я надела эти часы. Приехали туда, делали шашлыки. Потом жена Шашнева — Элина пригласила меня посидеть в баньке. Часы я там сняла. Через день, когда вернулись домой, их на моей руке не было… Забыла просто в бане. Хотела звонить Шашневым, но муж отговорил, сказал, что найдут и сами позвонят. Но Шашневы не звонили: ни он, ни она. Но не могли же они украсть или присвоить! Выходит, я сама где-то потеряла. Так расстроилась, да и Леня переживал сильно.

— А упаковка сохранилась, сертификат, кассовый чек?

Татьяна Михайловна пожала плечами.

— Все это было, но давно не видела — ведь уже лет пятнадцать прошло. А зачем хранить, если часов нет. К чему такое воспоминание о былой роскоши. Может, сама упаковку выбросила машинально, или Леня это сделал.

— Оружие у вас в доме какое-нибудь есть?

— Да откуда? Мы не охотники. Это мой отец