Майор полиции замолчал, однако школьный друг продолжил разговор:

— Я знаю, что с Валей случилось. Печально… Сейчас добиваю здесь все срочные дела и выеду к вам со своими спецами, которые помогут во всем разобраться. А за Леху особо не беспокойся: он не сломается, только никаких операций по его захвату не надо устраивать, а то с твоими людьми всякое может случиться. Деньги ему дал — хорошо, но он и без них выживет. А вообще — с финансами у него все очень и очень даже неплохо. Он богаче и меня, и тебя, и всего нашего Глинска. Хотя и сам не знает, насколько он богат. Я не говорил тебе раньше, что когда его отец погиб, то наша компания, то есть мой отец выделил Снегирю и его маме два пакета акций на десять тысяч долларов каждый. За это время — а прошло уже без малого тридцать лет — в результате всех капитализаций цена акций этих двух пакетов, которые принадлежат одному Алексею, увеличилась многократно. Но и эти доходы для него ничего не значат. И не только потому, что он к деньгам относится как к чему-то лишнему. Я к нему на свидания приезжал, говорил, что скоро его вытащим, он кивал. Я говорил про его капиталы, но он и слушать не хотел. Быстро вытащить его не получилось. Но я не про это. Его отец дружил с моим: он занимался геологоразведкой, открыл свое предприятие по этому профилю и очень долго уговаривал моего отца взять в аренду большую, не интересную никому территорию, уверяя, что это самый газоносный район Западной Сибири. Мой отец не верил, но деньги на разведку компании Снегирева все-таки выделил… Да там у Снегирева компания была всего пара-тройка человек, включая бухгалтера. Короче говоря, предположение подтвердилось, только вот отец Алексея погиб, когда вертолет рухнул в тайге. Ну ты помнишь, что было с Екатериной Степановной и Лешкой, когда мы узнали об этом… — Жуков замолчал, было слышно в трубке, как он вздыхает. — Ладно, скажу, только Алексей просил этого не делать. Короче, дело в том, что по договору между нашей корпорацией и фирмой его отца, которая теперь полностью принадлежит нашему другу, и по практике разведки недр десять процентов добытых ископаемых принадлежат компании, которая открыла место залегания нефти, газа или еще какого-то иного ископаемого сырья. Ты ведь наверняка слышал про Снегиревское месторождение. Туда уже и газовая труба подведена для перекачки, вся инфраструктура готова и поселок стоит — столица региона. Очень современный поселок, а с прошлого года у него уже статус города, там семнадцать тысяч только постоянных жителей, не считая вахтовиков и прикомандированных. Город Снегири — может, слышал?

— Слышал, конечно, — признался Колобов, — но я даже представить себе не мог…

— Значит, ты понимаешь, как наш Алексей дорог не только тебе и мне, но и многим-многим людям, которые помнят его отца. В Снегирях его отцу даже памятник установлен.

— Да-да, — вздохнул Вася Колобок, — а мы тут ни ухом ни рылом. Да и Лешка ничего не рассказывал мне.

— А он к этому как-то уж слишком легко относится. А всех этих олигархов на дух не переносит. Его на выходе из колонии мои люди встретили и предложили на самолете, куда надо, доставить. Он сказал, что прекрасно на поезде доберется, и попросился довезти только до железнодорожного вокзала. Конечно, мои люди договорились с транспортной милицией, чтобы там проследили за тем, чтобы без эксцессов в поезде все было. Так полицейский паровозный наряд стоял в его вагоне двое суток без сна: за всеми следили и порядок наводили, если кто-то вдруг шумно себя вести начинал. Да и моих еще пара-тройка людей с Лехой ехали в соседнем купе. Я и в Глинск их послал, но они его вчера потеряли… Поэтому я и звоню.

— А почему твои люди со мной не связались? — удивился Колобов. — Общими усилиями мы бы его не проморгали.

— Мы его проморгали, а он нас нет. Леха где-то рядом, — успокоил друга Жуков, — и наблюдает и за тобой, а может, и за тем, кого считает убийцей.

— У него есть подозреваемый? — не поверил Колобов. — Не успел приехать и сразу…

— Он этим делом занимается много лет — начал еще до того, как его подставили. А Лешка знал, что было именно так. Я предположил, что это для того, чтобы забрать их с мамой деньги, но он уверен, что причина другая. Он только об этом и размышляет. Времени все это обдумать у него было более чем достаточно. Но он молчит, даже мне не говорит, до чего додумался: мне сообщил только, что во всех этих преступлениях есть и заказчик, и исполнитель, готовый совершить для заказчика любое преступление… Он и сам получает удовольствие от того, что делает.

— Он знает этих людей?

— Знает, но не говорит. И не скажет до тех пор, пока не будет уверен на все сто. Так он мне сказал…

Жуков замолчал. Пауза затянулась, и тогда Василий осторожно поинтересовался:

— Ванечка, ты здесь?

Но друг не ответил. Тут же начались гудки. А потом и они смолкли и механический голос произнес:

— Вы набрали несуществующий номер.

А Колобов и не набирал ничего: это школьный друг сам позвонил ему после года пребывания в небытии.

Колобок смотрел в окно на двор управления, где стоял красный «шевроле корвет» с опущенным верхом. К машине, поигрывая полосатым жезлом, подошел сержант Сидоркин и попытался заглянуть внутрь, но сквозь тонированное стекло разглядеть что-либо было невозможно. Сержант прижал нос к стеклу и даже ладони приложил к щеке, закрываясь от солнечного света.

Майор распахнул окно и крикнул:

— Сидоркин! Почему не на патрулировании?

— Так напарник обедать побежал, а я на работе никогда не ем, чтобы не растрясло и не прихватило в самый, как говорится, неподходящий момент.

— А что ты там высматриваешь?

— Хочу увидеть красивую жизнь, хотя бы одним глазком. Посмотреть хотя бы на приборную панель. Но не видно ни зги… Солнце отсвечивает.

— Иди в свою машину! Кстати, откуда у тебя жезл гаишный?

— Да это я так, для солидности… Мне его подарили давно — еще на тридцатилетие. Вот я и думаю, зачем ему дома на шифоньере без дела валяться, авось пригодится. И потом, весело это, потому что другие как дураки на службе, а я…

Тут до Сидоркина дошло, что его слышит не только начальник в своем кабинете, но и другие