И тогда он крикнул, ни к кому ни обращаясь:

— Ну, вы уж извините, ежели что не так!

Снова зазвонил телефон. И опять номер был незнакомым.

— Ваня, — что-то нас прервали… — начал было Колобов и тут же услышал голос лучшего друга:

— Это я. Выходи: я возле липки сижу.

Майор полиции спустился с крыльца, посмотрел в сторону старой липы, но рядом с ней никого не было. Проскочил проезжую часть, где останавливались обычно патрульные и дежурные машины, зашел на газон и только после этого увидел Снегирева, который вышел из-за кустов. Колобов подошел и обнял друга. И сказал:

— Только что с Ванечкой говорил. Он за тебя волнуется. Да и я тоже. Ты что пропал?

— Не пропаду.

— С чьего номера звонил?

— Федя-официант из ресторанчика, где Валя работала, подвез меня сюда и дал позвонить со своего телефона. Федор — это сын нашего футбольного тренера Кузьмина, с которым мы кубок области взяли.

— У него останавливался?

Алексей покачал головой.

— Нет. Но это не важно, где я ночевал: главное, что хороших и добрых людей много.

— Ваня сказал, что ты здесь подозреваешь кого-то, будто бы есть и заказчик, и исполнитель. Хотелось бы знать, кто они.

— Скоро узнаешь, хотя и ты догадываешься, только скрываешь, потому что тебе нужны доказательства.

— Я никого не подозреваю. А ты мне скажи, кто хоть убийца…

Снегирев покачал головой, но потом произнес:

— А ты не задавался вопросом, почему он сначала нападал, чтобы избить, изнасиловать — просто унизить, чтобы на девочку пальцем показывали. А потом резать начал: то ли сам в раж вошел, а может, заказчик попросил.

— Так кто этот заказчик?

— А ты сам подумай: кому мешали красивые и добрые молоденькие девчонки, которым и в самом деле светила хорошая карьера в модельном бизнесе — черт бы его побрал. Но ты вспомни их всех… Кому-то они встали поперек горла! Кто-то вдруг захотел от них избавиться!

— Ты хочешь сказать, что у них был конкурент… То есть конкурентка?

— А ты сам разве об этом никогда не думал? Все искали маньяка, а искать надо было злобную коварную стерву.

— Погоди! — прошептал майор полиции. — Ты хочешь сказать, что Милана Шахова, то есть та, которая единственная на сей момент осталась живой, как-то к этому причастна? Но ведь ты ее и сам любил когда-то… Ты же мечтал на ней жениться!

— В школе думал об этом, когда совсем ничего не понимал ни в жизни, ни в женщинах. Еще как думал, хотел ее, потому что она среди всех была самой яркой. На нее, на школьницу, оборачивались на улице мужики, и она знала это. Но она выбрала меня — так Милана уверяла… И я верил. Но потом понял, что, может, она и притягивает меня своей сексапильностью, но жениться на ней я не хочу.

— Но ты же даже с Костей Локтевым дрался, вступился за ее честь.

— Дрался, — согласился Снегирев, — но уже тогда знал, что не хочу на ней жениться… В школе я ее любил, а потом не знаю. Обидно было очень… Костя думал, что я у Миланы был первым. Но я-то знаю, что это не так. Значит, кто-то был до меня и до Кости. Она, конечно, умела разозлить любого, вывести из себя… Но я все прощал ей и забывал или старался засунуть это воспоминание в память куда-нибудь поглубже, чтобы не всплывало. Но помню, как однажды, еще в школе, пошел к ней, остановился перед дверью их квартиры, хотел уже нажать на звонок, как вдруг услышал голос ее отца… Ты ведь помнишь дядю Колю? Так он никогда не повышал голос, а тут он просто орал. Он кричал: «Откуда часы?» И Милана очень тихо ответила, что она их купила. «Не ври! — кричал ее отец. — Это золото: и часы, и браслет — все золотое, и фирма швейцарская, эти частики стоят как наша квартира!» Она молчит. «Откуда?» — кричит дядя Коля. «Я нашла, — отвечала Милана. — Я просто не думала, что они дорогие». — «А упаковка тогда откуда?.. У тебя коробка с сертификатом — это тоже на улице валялось?» — «Да пошел ты со своими подозрениями!» — крикнула Милана, и тут я услышал звук пощечины, да такой оглушительной… — Распахнулась дверь, вылетела Милана и бросилась мне на шею, рыдает… Тут выходит ее отец, смотрит на нас, а потом говорит мне: «Забирай эту шлюху!» Мы с ней ушли. Пошли ко мне в гараж, по дороге я купил вина сухого. Она была у меня до утра. Потом я ее проводил, и возле дома ее уже ждала мама. Клянусь, у меня тогда с ней ничего не было. Мы целовались, и только. Те часы она больше не носила. Очевидно, она их продала, потому что очень скоро у нее стали появляться модные туфельки, платья и прочее. Родители ее, сам знаешь, были людьми небогатыми. После праздника последнего звонка она сбежала, и я думал, что она была с Костей Локтевым, потому что видел, как он поджидал ее в отцовском «мерседесе». Но он потом признался, что считает, что она свалила от меня к нему…

— То есть она была не с тобой и не с ним? — удивился Вася Колобок.

Алексей кивнул. И сказал:

— Но я понял это слишком поздно. А тот, кто был с ней, просто обезумел от любви — вернее, от своей страсти. Сначала она участвовала в конкурсе школьных красавиц, но там решили не присуждать первое место. Милана надеялась, что ее оценят по достоинству и она станет коронованной первой мисс нашего города… Тогда мне казалось, что она и в самом деле красивее всех.

— Она действительно была лучше прочих, — согласился Колобов, — но это…

— Красивее — не значит лучше, — не дал ему договорить Алексей. — Мила всегда смотрела на всех чуточку свысока, но, во-первых, она была выше среднего роста, и потом… не знаю, как объяснить, она была надменной. Но меня тогда привлекла именно эта ее маска высокомерия, которое я принимал за гордость… С конкурсом не получилось, потом появился календарь, и все начали обсуждать, кто из девочек самая красивая. И вдруг Милана узнает, что народу нравится не только она, но и другие… А тогда люди восхитились Кристиной Колесниковой: потому что она была сама невинность, которую попросили снять платье и сфотографировали против ее воли.

— Ее убили первой, — вспомнил Колобов.

— Затем местный олигарх Саркисян увлекся Ирочкой Сидоровой. Напали и