Позвонила Лиза и сообщила, что она уже дома, поинтересовалась, когда разогревать ужин. Василий подумал немного и спросил:

— Как ты думаешь, у кого в нашем городе есть золотые часы?

— Точно знаю, что у Зубаткина — нашего главврача — есть. Даже знаю, что они называются «Ника», и его жену зовут так же — Ника Андреевна. Зубаткину весь коллектив на эти часы деньги собирал, чтобы подарить на шестидесятилетие. Это я знаю точно, но ты спросил, как я думаю. Думаю, что у Шашнева есть, у Николая Захаровича, я думаю, были, у Кости Локтева наверняка, потому что он ходил весь в золотых цепях и браслетах… Еще думаю, что у Миланы, его жены, есть, потому что недавно видела, как она из белой иномарки выходит с умопомрачительной сумочкой, которая стоит наверняка больше золотых часов… Еще есть у твоего отца, но ты и сам это знаешь.

— Ладно, — ответил майор, — через часок надеюсь вырваться. Но я еще позвоню.

Он сидел, смотрел в окно, думал и сопоставлял. Зацепок становилось все больше: а это значит, что круг подозреваемых должен сокращаться. Только не было никакого круга, а были три трупа — два преступления, никак не связанные друг с другом. А может, и связанные? Ведь не может быть такого, чтобы в тихом городке, где убийства в последнее время случаются раз в год и то на бытовой почве, происходят вдруг сразу два — одно за другим.

За окном над крышами блестели отполированные солнцем купола собора. В небе парили голуби, а на земле спешили к своим семьям счастливые люди. А не очень счастливые не спеша плелись пить пиво.

Позвонил отец.

— Как продвигается расследование? — первым делом поинтересовался он.

— Преступление будет раскрыто, — пообещал Василий и добавил: — Очень скоро.

— Что, уже есть подозреваемые? — обрадовался генерал-майор полиции.

— Пока нет, — признался Вася Колобок, — но очень скоро будут.

— М-да, — оценил его ответ отец, — мне бы твою уверенность. Я бы вернулся сейчас в свой старый кабинет и навел бы порядок в своем прежнем хозяйстве. Распустились! Приехал бы, но я сейчас с Шашневым и с генерал-майором юстиции Колотовкиным обедаю, то есть уже ужинаю. Мы в ресторане гостиницы «Иван Четвертый». Закончим и, скорее всего… Хотя нет… Мы с Колотовкиным обратно махнем…

— У Шашнева на руке золотые часы?

— А почему тебя это интересует? Предположим, у него есть золотой «Ролекс», но это ему подарили, и уже достаточно давно. Кто-то из его друзей, у которых имеются возможности делать такие подарки. У нас таких друзей нет — и слава богу.

— Наши друзья — честные люди, — шепнул в трубку Василий, — ты мне это часто говорил, я помню.

— Ну вот и хорошо, что ты это помнишь, — также шепотом ответил генерал-майор и добавил совсем другим тоном, обращаясь уже не к сыну: — Ну что, товарищи, давайте теперь выпьем за то, чтобы мир и покой наших граждан…

И тут начались гудки.

— Мир и покой — это одно и то же, — произнес Вася Колобок, поднимаясь из своего кресла.

Рабочий день для него закончился: теперь можно ехать домой. Он хотел позвонить Лизе и узнать, что нужно купить по дороге, потом понял, что ничего не нужно, так как в доме холодильник забит едой. На всякий случай он набрал номер своего старого мобильного, и опять Снегирев не ответил ему. Да и как он мог ответить, если аппарат лежал в камере вещдоков. Колобов усмехнулся, поняв свою оплошность, и тогда набрал номер жены. И когда услышал ее голос, произнес:

— Я тебя люблю.

Глава девятнадцатая

Лариса проснулась оттого, что запиликал мобильный. Открыла глаза и вдруг поняла, что это подает сигнал ее аппарат. Осторожно сняла с груди руку Александра и приподнялась, пытаясь вспомнить, где ее телефон. Пиликанье доносилось откуда-то снизу. Она опустила руку и нащупала аппаратик на полу. Посмотрела на экранчик и увидела, что уже без четверти полночь и ее вызывает бывший муж. Пришлось отвечать.

— Что еще? — прошептала она хриплым спросонья голосом.

— Прости, если разбудил. — Муж все-таки догадался, что звонит поздно. — Но в прежние годы ты так рано не ложилась… И вообще, почему ты шепотом? Не одна, что ли?

— Светка здесь, — соврала Лариса.

Она хотела подняться, но поняла, что одежды на ней никакой. Протянула руку и взяла свое платье, которое лежало там же, где недавно был и ее телефончик, просунула в платье голову, потом руки, а бывший муж продолжал говорить:

— Я вдруг вспомнил тот новогодний корпоратив, в год деревянного синего петуха… Все тогда радовались, и я в том числе, потому что заработал первые хорошие деньги. На машину бы не хватило, но все-таки…

— Ты к чему сейчас это вспоминаешь, — шепнула Лариса, — ночь уже!

Она поднялась и пошлепала босыми ногами в сторону кухни, где стоял неубранный стол с недопитой бутылкой шампанского, виноградом и нарезанным кубиками сыром камамбер.

— Я не это вспомнил, а того деятеля из администрации префекта, который за тобой ухлестывал. Год Петуха оказался не его: Ленчика выперли из префектуры с треском, хотя до этого все восхищались его пробивной мощью. Но потом выяснилось, что он набрал в свой отдел молодых сотрудниц, которые, естественно, ничего в его деле не понимали… Короче, одна вдруг заявила, что он требует от нее участия в фотосессии в своем кабинете… И не только там. Девушка один раз поучаствовала, а потом испугалась, что он эти снимки кому-нибудь покажет. А следом за ней и другие сотрудницы написали такие же заявления. Он дарил девушкам дорогое белье и требовал, чтобы они надевали его и позировали ему…

— То есть одна девушка показала на него, а другие подтвердили, — поразилась Лариса.

— Именно так! — подтвердил радостный бывший муж. — А тогда очень модно было орать на каждом углу о харассменте…

— Что? — не поняла Лариса.

— Харассмент — это поведение, нарушающее границы другого человека и вызывающее у него чувство унижения, страха или стресса, — объяснил Влад.

— Я знаю, что это, — ответила Лариса, — его за это посадили?

— Нет, но его с треском уволили. Причем с таким треском, что он не мог себе найти работу в Москве: все об этом знали. Этот перспективный парень вмиг стал изгоем…

На кухне появился счастливый Александр в джинсах и наброшенной на голый торс полосатой простыне.

Лариса посмотрела на него, улыбнулась и беззвучно чмокнула пространство между ними.

— …Погоди, — прервал свой рассказ Влад, — ты все-таки с кем-то.

— Да господи ты боже мой, — притворно возмутилась Лариса, — это ты там