— У Саши сегодня день рождения, а у вас грустно, — ответила Лариса, — так что мы пошли.

Они вышли на площадь. И сразу Лариса Ивановна вспомнила о своих шпильках. Захромала, ухватила своего спутника за локоть и объяснила, что устала. Тогда Александр довел ее до скамьи, с которой открывался прекрасный вид на белый собор шестнадцатого века, усадил и подскочил к обочине с поднятой рукой. Очень скоро рядом с ним остановилась машина такси. По дороге заскочили в магазин, где купили вина и закусок.

Когда зашли в квартиру, Лариса обняла своего замечательного спутника и произнесла решительно:

— Сегодня я хочу остаться у тебя.

— Да я весь день думаю, как тебе это предложить, — ответил Саша.

Обнял ее, наклонился, захлопнул ногой приоткрытую дверь и поцеловал — да так, что у Ларисы подкосились и без того усталые от ходьбы на шпильках ноги.

Глава восемнадцатая

Майор полиции вышел из автомобиля и увидел, как разбегаются в разные стороны работники станции технического обслуживания.

— Начальник! — крикнул в пустое пространство Василий. — Кто должен меня встречать? Почему не вижу?

Он подошел к одному из боксов и заглянул внутрь. В боксе было пусто, ремонтируемый автомобиль стоял на подъемнике. Но людей не было.

— Начальник! — снова крикнул Колобов. — Долго будем в прятки играть? Мне что, маски-шоу вызвать?

Открылась боковая дверь, и в бокс вышел невысокий мужчина восточной наружности. Он был в темном костюме и белой рубашке с воротником-стойкой.

— Вам кого? — спросил он, оглядываясь, как будто ждал момента, когда можно будет сорваться с места и убежать.

— Мне нужен директор.

— Директор — я, но я все равно ничего не знаю. Только если чуть-чуть… Мое дело машину поставить, ремонт делать, получить деньги, и до свидания… А так все главный директор решает.

— Саркисян?

— Нет. Его брат — главный директор, но он тоже Саркисян. Только он — Ашот.

— Вызывай его сюда, если не приедет, скажи, что будет большая проверка и серьезные неприятности. Говоря совсем уж по-русски, большой кирдык будет.

— Так вы проверяйте, я все покажу.

— Белая «нива» где? В боксе?

— Нет, «нива» белая во дворе стоит.

— Когда сделаете?

— Так сразу и сделали. Там поршень туда-сюда… менять надо было — погнулся чуть-чуть. Сразу сделали. Но Ашот сказал, что пусть еще машина постоит, чтобы хозяин думал, что большой ремонт был, что мы двигатель разбирали-собирали туда-сюда.

— Кто на ней выезжал вчера или позавчера?

— Да никто не ездил. Только наш хозяин.

— Ашот?

— Нет, Ашот — это директор.

— Гамлет Ованесович ездил?

— Нет, совсем другой хозяин уезжал-приезжал.

— У вас новый хозяин?

— Нет, хозяин старый — Саркисян. А это другой, который ему деньги дает.

— У него есть инвестор? — удивился Колобов. — Я не слышал про него.

— Да и я не слышал, какой-то человек важный. Очень важный даже. В лицо его немножко знаем, а так нет… Я два раза его всего и видел. Он пришел, я посмотрел на него и ушел… Ему Саркисян все показал, а я только под ногами мешался… И вчера-позавчера он приходил, когда меня не было. Взял машину, часок-другой покатался и обратно привез.

— Как зовут его и как он выглядит, ты не знаешь?

Мужчина покачал головой:

— Как зовут я забыл, а как выглядит — немножко знаю. Высокий такой… Но пониже тебя.

— Так у меня метр семьдесят девять, а он еще ниже?

— Ну да, наверное, метр семьдесят один. Но у него часы золотые на руке.

— Ты думаешь, что золотые, или точно знаешь?

— Точно золотые, потому что у моего дяди в Афганистане такие же были.

— Так ты афганец?

— Из Афганистана, но я — не пуштун, я — таджик, но мой язык — дари. Я с двенадцати лет работал у дяди: у него был большой магазин, заправка, и авторемонт тоже был… Потом дядю талибы убили, но я уже в Россию уехал. Меня дядя русскому языку учил, потому что он был студентом в Советском Союзе. У нас еще пленный русский был на станции ремонта — он тоже меня учил, он принял ислам, и тогда ему нашли жену… Мою сестру ему дали, потому что этот пленный — хороший человек. Его теперь Абдала зовут. Хорошее имя.

— Я знаю, — кивнул Колобов, — это значит человек Аллаха.

Они подошли к «ниве», афганец открыл дверь и показал салон. Внутри было чисто.

— Хозяин сказал, что надо помыть и химчистку сделать. Вот мы и сделали. Видите, как блестит.

— Вижу, — вздохнул Колобов, — и никаких отпечатков.

Он достал из кармана мобильный и набрал номер Саркисяна. Аппарат был выключен или находился вне зоны действия Сети.

— Какой у Ашота номер телефона? — спросил Василий афганца.

— Ашот и Гамлет Ованесович в Турции, — объяснил мужчина, — только через десять дней уже будут.

Делать здесь было больше нечего. Колобов связался с дежурным по управлению и попросил узнать имя нового партнера Саркисяна в авторемонтном бизнесе.

Приближался вечер, очень хотелось домой, к Лизе, но потом Василий вспомнил, что и она на работе, и успокоился немного. Он возвращался в свой служебный кабинет и улыбался оттого, что скоро у них с женой будет ребенок.

Дежурный сообщил, что по документам у Саркисяна в авторемонтном бизнесе нет партнеров.

Он сидел в кабинете и думал о Лизе. Потом почему-то вспомнился афганец и то, что тот сказал про золотые часы и про большого человека. В Глинске не так много важных людей, а тех, у кого есть золотые часы, и того меньше. Василий смог вспомнить только Шашнева — главу администрации города. Шашнев был очень важным человеком — именно так и сказал афганец. К тому же он был заядлым автомобилистом и мог, конечно, узнав про тюнинговую «ниву» с двигателем от «тойоты», захотеть покататься на ней. Но не может же глава администрации быть маньяком-убийцей. Чушь! К тому же еще не доказано, что тогда на берегу озера была «нива», принадлежащая аккомпаниатору из Дома культуры, а не другой автомобиль. Вообще-то золотые часы с дарственной гравировкой имеются и у отца, генерал-майора полиции Петра Васильевича Колобова. Но у него часы отечественные, а тот афганец сказал, что у его богатого дяди были такие же. Конечно, афганский дядя мог носить часы российского производства, а с другой стороны, генерал-майор уверяет, что его часы «Балтика»