недалеко от моего дома меня подкараулил писатель. Мы недолго говорили. Николас спрашивал насчет его просьбы — удалось ли мне узнать что-нибудь про Михаила Юрьевича? Я ответил, что прошло слишком мало времени, ведь я телеграфировал в издательство в четверг и прошло всего два дня. Николас попросил меня, чтобы я сходил на почту и узнал, не пришел ли ответ. Потому что от этого, возможно, зависела его жизнь. Он поделился со мной своими подозрениями о том, что именно Михаил Юрьевич причастен к двум смертям. Вспоминая чудаковатость этого человека, я поверил писателю. Тем более в его глазах горел тот же огонь, с которым он раскрыл появление призрака на фотографии. Так что я пообещал выполнить его просьбу, даже несмотря на то что начал свой день с осуждения Николаса.

Еще он попросил меня наведаться к Лаврентию Павловичу, но я отказал. Во-первых, подобный визит ни к чему хорошему не привел. Во-вторых, Лаврентий Павлович после обеда обязан присутствовать на похоронах Мастера. После этих слов Николас переменился в лице, поблагодарил меня, сказал, что вечером обязательно заглянет.

На этом мы попрощались.

В почтовом отделении мне пришлось подождать. Секретарь Георгия Александровича до назначения нового начальника службы выполнял все его обязанности. Но для меня он все же нашел время. Мы немного поговорили, я побеспокоился о его состоянии — выглядел он измотанным. На что он лишь отмахнулся. Пророчу, что именно его и возьмут на должность начальника.

В конце нашей беседы он, рассыпаясь в извинениях, вручил мне два письма. Первое — ответ издательства. Второе предназначалось Николасу. Именно за него и извинялся секретарь, потому что заваленный бумажной работой он совершенно забыл о нем. А ведь брошено в ящик оно было еще во вторник вечером. Не вдаваясь в подробности, я пообещал, что как можно скорее передам письмо Николасу.

Чтобы не впутывать себя еще сильнее, я решил не вскрывать письма от издательства. Хотя, признаюсь, меня терзало любопытство. Но мне слабо верилось, что они могли что-нибудь узнать про Михаила Юрьевича и его службу. Эта мысль меня немного успокоила, и я отложил конверты до вечера, пока не увижусь с писателем.

Глава 28

Субботний день начался с непродолжительного дождя. Все остальное время он лишь изредка лил в разных частях города. Но обошел стороной Волконское кладбище, где проходили похороны Мастера.

Но даже без дождя погода не жаловала. Из-за влажности одежда и волосы пропитались сыростью. К тому же хмурые черные тучи, которые опустились еще ниже, все время держали присутствующих в напряженном ожидании ливня. Хотя их было немного. Яков, Федор, Людмила Матвеевна и Лаврентий Павлович. Больше никто не пришел.

Если бы дождь все-таки пошел, процессию следовало перенести. Но благо все обошлось. Да и сам погребальный ритуал был изменен.

Церковные служители настаивали на том, чтобы Мастера похоронили за оградой кладбища как человека, связавшегося с дьявольщиной. Но хорошее пожертвование от его имени поменяло их решение. Правда, они напрочь отказались его отпевать.

Так что четверо нанятых мужчин вынесли закрытый гроб и опустили в землю. Прощальных слов не прозвучало. Да и говорить было нечего. Чтобы сохранить тайну погребения, на крест нанесли только даты жизни. И никакого имени.

Конечно, любопытства ради Лаврентий Павлович узнал его имя. Возможно, оно ему не принадлежало, но именно с этим именем было составлено свидетельство о смерти. Вот только ничего важного оно не дало. За обличием мистификатора скрывался обычный человек.

После похорон Людмила Матвеевна пригласила Лаврентия Павловича на поминальный ужин, но тот отказался, сославшись на плохое самочувствие. С этим он не обманул. Со вчерашнего дня, когда сердце едва не остановилось, периодически накатывала головная боль. К тому же появилась одышка. Ему хотелось поскорее вернуться в свою квартиру и подрядить в помощь Фролову городового Макара. Тот вроде оказался мужиком толковым. А самому отлежаться пару дней и не думать о призраках и загадочных смертях.

Людмилу Матвеевну такой ответ устроил.

***

В то время, пока шли похороны, Николас наблюдал за Думской улицей и входом в ателье в надежде увидеть обладателя рыжей бороды. Конечно, сомнения, появится Михаил Юрьевич или нет, были. Но лучше убедиться в этом лично, чем строить догадки, сидя в кабаке на Сенной площади. Вот только с каждым часом надежда угасала.

Еще слежку омрачало то, что Кузьма постоянно отвлекал вопросами. И ладно бы ответы его успокаивали, но нет, стоило пройти нескольким минутам, как он задавал их вновь.

— Так почему ты уверен, что он явится? — в очередной раз спросил Кузьма, имея в виду Михаила Юрьевича.

— Я не уверен, — в очередной раз ответил Николас, — но надеюсь. Потому что будь я на его месте, то наверняка воспользовался пустующим ателье и обыскал его.

Кузьма сплюнул.

— Вот в чем я не уверен, так это в том, что твой Михаил Юрьевич существует. Чую, ты нам вколачиваешь баки, только не пойму зачем.

Он отхлебнул из бутылки и рукавом вытер рот.

— Отстань ты от него, — вступился Ермолай, — сам знаешь, что видали мы того бродягу.

Ермолай вырвал из его рук бутылку и отпил, после чего протянул писателю.

— Выпьешь?

— Нет, — отмахнулся писатель. Ему казалось, что на секунду он увидел среди деревьев Михаила Юрьевича, но теперь уверенность пропала. Ермолай догадался об этом и уставился туда же, куда смотрел писатель.

— Что там? — к ним подошел Кузьма.

— Точно он, — прошептал Николас.

И действительно, из арки доходного дома вынырнула знакомая фигура. Несмотря на капающие с фасада капли, он держался стены и шел быстро. Но не оглядывался. Так что писатель последовал за ним.

Кузьма и Ермолай переглянулись и, не сговариваясь, двинулись следом.

Так они прошли несколько кварталов, сохраняя расстояние. Первым шел Михаил Юрьевич, и казалось, что он понятия не имеет, куда идет. То он резко повернет направо, то перебежит дорогу, а через квартал вернется обратно. То обернется и замрет.

Выглядел он странно, но действовал как преступник с опытом, так что писатель, идущий за ним, дважды чуть было не попался.

Зато Кузьма с Ермолаем шли спокойно. Они понимали, что преследуемый ими человек просто старается замести следы, так что просто ждали. Всего один раз они отстали, но Ермолай, вытянув остроносую голову и повертев ею из стороны в сторону точно коршун, быстро отыскал среди прохожих писателя.

— Как действовать-то будем? — во время слежки спросил Кузьма.

— Втроем свяжем первого, вдвоем — второго, — ответил Ермолай.

— Точно-точно, а я потом за Макаром сбегаю, поторгуюсь.

Наконец, обойдя несколько кварталов, они вернулись на Думскую улицу.