Остался последний акт…

Глава 21

«Оторвавшись от своей звериной природы, мы оказались в ловушке собственного безумия.

И выхода всего два: либо вернуться к истокам и принять зверя в себе, либо выйти за пределы того, что мы называем человеком.»

— из Катехизиса Ordo Simetra

Ева

Юля тактично отводит взгляд, когда я выхожу из ванной комнаты и замираю перед зеркалом над туалетным столиком. Свое отражение я уже видела, пока натягивала на себя короткое черное платье без рукавов и с глубоким вырезом на груди, и прекрасно представляю, насколько удручающее впечатление произвожу.

Я похожа на случайно выжившую жертву маньяка, которую зачем-то нарядили в откровенную одежду, выставляющую напоказ следы жестокого насилия. Синяки и ссадины на открытых участках кожи проступают пурпурно-фиолетовыми пятнами, взбухшие следы от бинтов выглядят еще более жутко, чем несколько часов назад, на потрескавшихся губах запеклась кровь.

Трясущимися пальцами я провожу по отметинам на горле, едва сдерживая слезы. Глухое отчаянье сжимает внутренности, разрушительные эмоции давят невыносимой тяжестью на грудь.

Прежде чем оставить меня одну, Саша сказал, что все решится сегодня, и швырнул это проклятое платье на кровать, как издевку над моим и без того расшатанным состоянием.

«Наденешь его, если я попрошу. Не пытайся сопротивляться, сделаешь только хуже.» — бросил он напоследок и вышел за дверь.

Оглушенная его очередным бредовым приказом, я несколько минут отрешенно пялилась на черную тряпку, не в силах сдвинуться с места. Я впала в ступор, отказываясь воспринимать реальность. Происходящее не укладывалось в голове, разум поглотила агония. Бесконечный кошмарный сон никак не хотел кончаться…

А потом появилась Юля с тележкой, заставленной тарелками. Запах еды ударил в нос, но желудок тут же свело от омерзения — к себе, к нему, к тому, что творится вокруг. Девушка поставила поднос на кофейный столик и осторожно произнесла:

— Александр Сергеевич велел, чтобы вы пообедали. И… отдохнули.

Отдохнули.

Слово настолько неуместное, что я чуть не рассмеялась вслух.

От чего? От его рук? От боли? От страха, который уже въелся под кожу?

Юля принялась беспечно щебетать о погоде и прочей ерунде, а я в оцепенении смотрела на нее и не понимала ни единого слова.

Потом каким-то немыслимым образом заставила себя съесть пару ложек супа и поковырять салат. Выпила стакан свежевыжатого апельсинового сока и надкусила эклер. Говорят, сладкое помогает справляться со стрессом. Мне не помогло. Слишком запущенный случай.

А Юля все не уходила, раздражая навязчивой и бессмысленной болтовней. Прогнать девушку не было ни сил, ни желания, и я просто смирилась с ее присутствием, сидела, слушая поток ненужной информации, и упорно делала вид, что меня интересует узор на тарелке, а не она.

Юля всё понимала, но всё равно продолжала мельтешить: поправляла плед, переставляла чашку, протирала стол. И, странное дело, её суета действительно немного отвлекала от того безумного хаоса, что творился внутри… и снаружи тоже.

В тишине и одиночестве я бы сорвалась быстрее. А так… кое-как, но держалась. Поэтому Сашин внезапный звонок и новый приказ к действию я восприняла без паники. И даже с толикой облегчения. Меня выворачивало от затянувшейся неопределённости, и я нуждалась хоть в каком-то движении, куда бы оно меня ни привело.

— Вы готовы? — подчеркнуто вежливо интересуется Юля. Сморит исключительно в глаза, не позволяя взгляду опуститься ниже.

Разумеется, она не могла не заметить уродливые метки на моем теле, но умело скрывает эмоции за непринужденной улыбкой. Я это ценю… больше, чем жалость и сочувствие, в которых сейчас нуждаюсь меньше всего.

Открываю рот, чтобы ответить, но воздух застревает где-то между горлом и грудной клеткой. От мысли, что мне придется выйти в таком виде из номера, по венам разливается концентрированный гнев, яростный протест клокочет в горле, а колени начинают предательски дрожать.

— Мы пройдем по подземному коридору. Персонал им пользуются в крайне редких случаях, — тихо сообщает девушка, мгновенно разгадав причину моего смятения.

Страх и стыд отступают на задний фон, оставляя за ребрами леденящую пустоту. Напутственное предупреждение мужа: «сделай, как я скажу, или будет хуже» впрыскивает в вены концентрированный адреналин вперемешку с закипающей яростью.

Бояться поздно. Сопротивляться бессмысленно. И выход из этого безумия, в которое превратилась моя жизнь, всего один. Тот, к которому меня толкает Александр. Может быть, он приведет на самое дно бездны. Пусть так. Хуже, чем сейчас, уже просто не может быть. Наивное убеждение, сломавшее немало судеб…

— Ладно, идем, — собрав в кулак ошметки гордости, коротко киваю я.

Покинув комнату, мы направляемся к лестничному холлу и спускаемся вниз. Этим же путем я блуждала ночью, пока не угодила на сектантскую вечеринку. Кажется, что с того момента прошла целая вечность, а не несколько часов. Пережитое потрясение перекрыло новое, еще более сокрушительное.

Мы молча двигаемся по узкому служебному проходу, выложенному серой плиткой. В воздухе витает затхлый запах плесени и отсыревшей, местами осыпавшейся штукатурки, образовавшей на стенах потемневшие проплешины. Под тонкими подошвами нелепых белых тапочек хрустит песок и мелкая бетонная крошка. Лампы под потолком периодически моргают, падая на пол мутными пятнами. Юля явно не лукавила и не пыталась меня успокоить, когда сказала, что проходом пользуются крайне редко.

Я торопливо следую за ней шаг в шаг, стараясь не отставать и на всякий случай запоминая путь. Отсутствие вездесущих глазков камер дает ложное ощущение приватности, хотя я не уверена, что их действительно нет. Пытаюсь абстрагироваться от мрачных мыслей, полностью концентрируясь на окружающей не менее мрачной обстановке.

Заметив впереди очертания лестницы, рефлекторно сбавляю скорость, ощутив острый укол в сердечную мышцу. Ноги наливаются свинцом, словно к ним приковали пудовые кандалы. Тревожное ощущение скапливается в области солнечного сплетения.

— Юля, могу я задать вопрос? — я все-таки нарушаю тягостное молчание.

— Конечно, — не оглядываясь, откликается она.

— Александр часто появляется в клубе? — интересуюсь я, невольно затаив дыхание.

— Реже, чем того хотело бы правление, — размыто отвечает Юлия. — Но ходят слухи, что вы в скором будущем вольетесь в узкий круг синклита.

— Теодор Харт распространяет слухи? — напряженно уточняю я.

— Мы все давно этого ждем, — без какой-либо конкретики отрезает девушка и сдержанно добавляет: — Александр Сергеевич на особом счету у правления.

— Потому что он официальный владелец клуба?

— Он Хранитель Изъяна, — поправляет Юля. — И наследник доктрины основательницы Ordo Simetra. Никто, кроме него, не имеет права вносить изменения в учение Виктории Демидовой. Это