— У папочки тоже имеется нехилый мотив, — снова встревает Харт. — Не хочешь и его разобрать? Или мне это сделать?

— Попробуй, — снисходительно роняю я, устраиваясь поудобнее.

— Легко, — с энтузиазмом подхватывает Тео, чуть ли не потирая ладони от предвкушения. — Классика, если смотреть в корень. Тяжелое детство, не менее сложная юность, проблемы с деньгами и работой и как следствие — алкоголем. Жена отчаялась и загуляла, затем погибла в аварии с любовником. Олег обозлился, запил сильнее. Потом случился пожар, в котором чуть не погибла его дочь. Хочешь сказать, что всё это не оставляет следы? Оставляет, и глубокие. Он всю жизнь пытался искупить собственное бессилие. Винил во всем себя и пагубную привычку. Клуб и наши отступные стали для него выходом, возможностью построить карьеру, избавиться от алкоголизма и обеспечить Еве лучшую жизнь. Олег не понимал, куда он попал, а когда осознал — назад дороги не было.

Харт делает короткую паузу, смакуя произведенный эффект. Не скажу, что я сильно впечатлен, но мыслит он в верном направлении. Неужели успел протрезветь?

— А теперь смотри, Саш, — не сбавляя экспрессии, продолжает Тео. — Его дочь замужем за садистом, удовлетворяющимся свои девиантные хотелки на стороне. И надо же какое совпадение — ты подбирал себе девочек не абы где, а в Ordo Simetra. Я-то понимаю, почему именно здесь, а вот Олегу наверняка было неприятно за всем этим наблюдать. Затем еще и правление начало настойчиво давить, чтобы вы оба вступили в клуб, а для своей дочери подобной участи он не хотел. Олег высказывался против, но его голос особого веса не имел. Что оставалось отцу, который понимал, что не может ни уйти, ни спасти? Мстить. Тебе, Саш. Тому, кто, по его мнению, втянул девочку в этот грязный мир. Всё предельно логично, — с триумфальной улыбкой заканчивает Харт.

Я перевожу взгляд на Олега. Его дыхание сбито, лоб покрыт испариной, зрачки расширены — классическая картина неконтролируемого аффекта. Передо мной человек, балансирующий между виной и яростью, между инстинктом защитить и желанием уничтожить.

— Что, угадал? — Харт с хищной усмешкой откидывается на спинку кресла, упиваясь своим импровизированным представлением. — Признай, Саш, в этом есть изящная симметрия. Ты создал монстра, а монстр пришёл за тобой.

— Захлопни пасть, — хрипло произносит Олег, с трудом подбирая слова. — Не смей трогать мою дочь в своих больных теориях.

— В твоей ситуации, — лениво тянет Тео, глядя на него с откровенным пренебрежением, — отрицание — единственная форма самосохранения. Удобно, правда?

Взяв со столешницы нож для корреспонденции, я стучу рукояткой по деревянной поверхности, перетягивая внимание на себя.

— Всё, что Тео сейчас описал, — не психоанализ, а театральная декламация, — смягчив тон, обращаюсь к Олегу, небрежно отбрасывая нож на пачку писем на краю стола. — Громкие обобщения и пустые гипотезы. Но упрекать тебя в том, что ты защищаешь дочь, — низко даже для него.

— Защищает? — возмущенно вставляет Харт. — Интересный термин. Но тут скорее классическая компенсация: не смог удержать жену — пытается спасти дочь. Даже ценой чужой жизни.

— Ещё одно слово, и я вышибу из тебя эту самодовольную психиатрию, — сжав кулаки, сипло бросает Олег.

— Вот, вот, — Тео щёлкает пальцами. — Агрессия — как ответ на несостоятельность. Прекрасный пример.

— Хватит, — отрезаю я. — Твоя показательная лекция окончена. Или ты хочешь, чтобы я рассказал Олегу о твоих грандиозных планах на Еву?

— Что за планы? — мгновенно напрягается тесть.

— Ого, фокус снова на мне? — патетично хмыкает Харт, сползая немного вниз и расставляя колени.

— У нас же откровенный разговор. Все свои. Скрывать нечего, — спокойно продолжаю я. — Тео осточертело зависеть от меня, и он решил присосаться к Еве. Но есть весомая проблема — самоликвидироваться я не намерен. И делиться тоже не хочу. Вот ведь незадача — никогда ни в чем не отказывал, а тут уперся. И на этой чудной ноте мы снова возвращаемся к мотивам. Что тобой движет, Тео? Алчность? Зависть? Или элементарная похоть?

— Завязывай с этим бредом, Демидов, — Тео делает рывок вперед, грохнув сжатые кулаки на край стола так, что письма подлетают в воздух, часть из них летит на пол. Что-то звонко ударяется о паркет. — Я вез твою жену домой, когда убивали Алину. У меня стопроцентное алиби.

— Смерть наступила между десятью вечера и полуночью. Ты мог успеть, — заявляю на полном серьезе, ничуть не притягивая факты. Я проверял. Он действительно мог успеть. — И ещё. В твоём личном компьютере есть зашифрованная папка. Фото, видео, материалы интимного характера. Я, жертвы, общий фон. Ты не просто следил, ты проникал в их квартиры, устанавливал камеры. Для чего?

Он смотрит на меня несколько секунд, затем небрежно пожимает плечами.

— Я смотрю, ты без дела не сидел. Подготовился. Кто помог? — интересуется с плохо сыгранным равнодушием.

— Какая разница? Ответь на вопрос.

— Как же ты меня достал, — сквозь зубы рычит Харт. — Ну да, я их убил. Всех. И еще три трупа припрятал в подвале. Легче стало? Что теперь, вызовешь полицию?

— Полицию нужно было вызывать двадцать лет назад, — я лениво усмехаюсь, откатываясь вместе с креслом к стене. — Теперь уже поздно.

— Может, и стоило это сделать, — выплевывает Харт, откидываясь на спинку и прикуривая сигарету.

В кабинете становится тихо, как в склепе. Кривая напряжения неумолимо ползет вверх, и у Олега окончательно сдают нервы. Он резко выпрямляется в кресле, взгляд становится темным и жестким.

— Хватит! — поперхнувшись выпущенным в его сторону дымом, хрипит тесть. — Хоть до утра разбирайтесь между собой, кто кого убил, а я хочу увидеть свою дочь. Саша, в каком она номере?

— Я позову ее. Минуту подожди, — киваю я, придвигаясь обратно к столу.

В глазах Олега проскакивает вспышка удивления, вызванная моей неожиданной сговорчивостью. Харт тоже выглядит слегка обескураженным. Не дав им обоим возможности возразить, я беру трубку старенького селектора и набираю номер нашей комнаты.

Ева отвечает сразу, со второго гудка. Голос тихий, хрипловатый, звучит словно издалека, хотя расстояние между корпусами не больше тридцати метров. Главное здание и жилой блок соединены коротким подземным коридором. Задумано как мера безопасности, но теперь это удобно по другой причине — Ева сможет дойти незаметно, не привлекая к себе лишнего внимания.

— Горничная еще у тебя? — сразу перехожу к сути.

— Да… — настороженно отзывается она.

— Надень, пожалуйста, черное платье, что я оставил на кровати, и попроси Юлю проводить тебя в кабинет в главном корпусе.

— С ума сошел? Куда я… — возмущенно шипит Ева.

— Не волнуйся, тебя никто не увидит.

Кладу трубку