А я… я проглочу и позволю.

Почему?

Потому что люблю до одури и не хочу раздувать конфликты…

— Эй, ты здесь? — напоминает о себе подруга, помахав перед моим носом наполненным бокалом, а я даже не заметила, как наполовину осушила свой и теперь до побелевших костяшек сжимаю его в пальцах. — Где витаешь, Ев? Бледная какая-то. Тебе нехорошо?

— Бледная? — удивленно переспрашиваю я, отставив бокал на столик и прижимая ладони к пылающим щекам.

— Ну да, — вперив в меня внимательный взгляд, кивает Ника. — Похудела. Не звонишь совсем. Заработалась в своей конторе или с мужем проблемы?

— Смеешься? Какие с ним могут быть проблемы? — нарочито небрежно отмахиваюсь я. — А работы всегда много, Ник, но меня все устраивает. Я справляюсь.

— Точно? — в темных глазах вспыхивает тревожный огонек.

— Абсолютно, — заверяю я.

— А ты не беременна, случаем?

— Нет, — быстро отвечаю я и залпом допиваю остатки вина, которому не удается перекрыть горький привкус во рту.

— А чего тянете? У него карьера на пике, у тебя все стабильно. Самое время рожать, — Ника продолжает давить на больную мозоль, словно не замечая, что меня буквально перекосило.

Тема детей — мой особый триггер.

— Саша переживает за мою спину, — глухо выдавливаю я. — У меня там металла больше, чем костей.

— Есть же варианты, — снова наполняя бокалы, непринужденно замечает Ника. — Суррогатное материнство, например. Вы можете себе позволить.

Можем, но на самом деле проблема немного в другом. Я могу выносить ребенка и сама. Специально консультировалась на этот счет у своего врача. Да, возможны осложнения и некоторые трудности, но все решаемо, если усилия приложат оба супруга.

Я готова… давно, в отличие от мужа.

— Ник, мы разберемся. Лучше расскажи, что у тебя за важное дело, — мягко съезжаю с неприятной темы.

Лицо Вероники сразу неуловимо меняется, в позе и жестах появляется несвойственное ей напряжение. Она явно чем-то взволнована, я бы даже сказала напугана, и ее эмоции непроизвольно передаются мне.

— Блин, не знаю, с чего начать… — Ника нерешительно закусывает губу, машинально потянувшись за сумкой со своим ноутбуком.

— Что случилось? — выдыхаю я, с беспокойством глядя на подругу.

— Я ввязалась в кое-какое расследование, — придвинувшись ближе ко мне, она убирает в сторону наши бокалы и раскладывает на столике компьютер. — Неофициальное, хотя я и не понимаю, почему следственные органы держат это в секрете.

— Что именно? — немного расслабившись, уточняю я.

Профессиональные сложности подруги меня пугают гораздо меньше, чем личные. Она постоянно встревает в громкие и скандальные дела, которые оборачивает в свою пользу, таким образом делая себе имя.

— Ты слышала про недавнее убийство Ворониной? — взволнованно интересуется Ника.

— Той, что вела какой-то блог помощи жертвам насилия?

— Она много чем занималась, но в целом — да.

— Это же была твоя статья. Конечно, я читала, — быстро кивнув, с недоумением наблюдаю, как Вероника загружает на весь дисплей фото обнаженной женщины в притоптанной траве.

Мертвой.

С черной полосой на шее, синюшным лицом, распахнутыми пустыми глазами и иглами, торчащими из самых чувствительных частей тела.

Господи, какой ужас! Меня прошибает холодный пот, желудок предательски сжимается. Отшатнувшись, я перевожу взгляд на заглянувшую в комнату девушку с пылесосом.

— Здесь убирать не надо. Спасибо, — резко бросаю я, и та быстро скрывается за дверью. — Это же она, да? Воронина? — сипло спрашиваю у подруги, не глядя на экран, но изображенное на нем изувеченное тело словно впечаталось в изнанку век, и стоит на долю секунды прикрыть глаза, как я снова в подробностях вижу ужасный кадр.

— Да…

— Откуда у тебя этот снимок?

— Серый ведет это дело, — негромко отзывается Ника.

Серый — это ее Сергей, но я все равно не понимаю, как следственные материалы попали к Лазаревой.

— И он так запросто дал тебе его прочитать и скопировать снимки с места преступления?

— Ев, все намного сложнее и страшнее, чем ты можешь себе представить, — нагнетая градус тревоги, серьёзным тоном произносит Вероника. — Сережа не в курсе, что я взломала его комп. Мне просто повезло, что он решил поработать дома, хотя, если честно, я ждала этого момента не один месяц. Я и познакомилась с ним… — сбивчиво тараторит она. — В общем… черт…сама же видишь, что это не похоже на заказное или бытовое убийство. И оно не первое, — хрипло добавляет Ника. — Смотри сюда…

Она загружает на ноуте следующее фото, не менее ужасающее, чем первое. Ещё одна мёртвая, полностью обнажённая девушка с такими же пугающими травмами. Снова лесополоса или парк: примятая трава, листва и хвоинки, запутавшиеся в длинных тёмных волосах жертвы. В шее, в сосках, в паху и под ногтями на руках и ногах — длинные иглы, черная полоса на горле, следы удушья на лице и синяки на бледных бёдрах. На внутренней стороне бедра ожог или рана — у предыдущей был такой же.

Я нервно сглатываю, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

— Это Марьяна Куприна, популярная фем-активистка и блогер-провокатор, — дрогнувшим голосом поясняет Ника. — У неё был крупный канал на ютубе, она рассказывала о насилии, о том, как пережила абьюз, обсуждала свои травмы публично… Я была на неё подписана, смотрела эфиры, следила за её историями…

— Зачем? — невольно спрашиваю я, не столько из любопытства, сколько от растерянности и ужаса.

— Какая разница! — резко отвечает Вероника, на мгновение теряя самообладание. — Марьяну убили полгода назад. Официальная версия почти как у Ворониной. А это… — на экране появляется третий снимок, но на этот раз убитая женщина связана и игл в теле нет, словно преступника спугнули, не дав закончить начатое… — Это Марина Чернова. Блогер и сексолог. Она вела огромный паблик, была на слуху…

— Я знаю ее… знала, — бормочу онемевшими от шока губами. Слава Богу, у Ники хватает такта не спросить меня — откуда. — По-моему, там подозревали её бывшего, — пытаюсь собраться с мыслями.

— С него сняли все обвинения ещё год назад, — сдержанно отвечает Вероника. — Но я уверена, что Чернову задушил и изнасиловал тот же упырь, что и двух других. Почерк преступника тот же, но с ней он вероятно не успел закончить. Слушай, Ев, я же не просто так к тебе обратилась. Ты жена психиатра и аналитик со стажем. Ты понимаешь, что это не случайность.

Я напрягаюсь, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой ком.

— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

— С кем мне ещё об этом поговорить,