— Да.

Он поставил на стол небольшой сундучок из дерева, словно срисованный из мультфильмов про сокровища пиратов. Как и на любой другой подобной вещице замок здесь был больше для виду, так как Цертенькоф после пары попыток попросту разбил его рукоятью пистолета. И едва крышка откинулась, втроём они сгрудились над содержимым.

Внутри лежали личные вещи Влантера Минсета. Каждый протянул руку и взял оттуда что-то. В руках у Кондрат оказался небольшой портрет, по-видимому, семьи сыщика, грубо нарисованный карандашом. У далйин были какие-то бумаги, которая он, щурясь, разглядывала, откладывая в сторону. А вот у Цертенькофа…

— Он поменял фамилию и имя, — произнёс он.

— Что? — подняли Кондрат и Дайлин взгляд.

— Он поменял фамилию. Раньше его звали не Влантер Минсет, а Шашан Аегель. Он поменял её, едва закончил университет по нашей должности.

— Сыщик? — уточнила Дайлин.

— Да.

— Но зачем он сменил?

— Потому что тот парень, о котором говорил мэр, свидетель убийства, и был наш сыщик, — ответил Кондрат на, казалось бы, очевидный вопрос. — Это он увидел, как его отца убивают, после чего он с матерью, скорее всего, как можно быстрее покинули этот город, чтобы не стать следующими.

— А потом вернулся с конкретными планами и целями, сменив фамилию с именем, чтобы его никто не узнал… — пробормотал Цертенькоф.

— Именно.

Вот появился и мотив, окончательно раскрывая всю картину произошедшего.

Будучи подростком, Влантер Минсет, — Шашан Аегель, как кому удобнее, — стал свидетелем смерти собственного отца от рук слегка поехавших баронов, которые решили, что имеют право проводить жертвоприношения ради собственного блага. Никто, скорее всего, не собирался ни в чём разбираться, дав выбор — деньги или смерть. И они взяли деньги, в тот же день уехав из города. И как казалось бы, о случившемся все забыли…

Все, кроме сына, на чьих глазах это произошло. И чтобы добраться до тех, кто убил его отца, он сменил фамилию с именем, отучился на сыщика и вернулся сюда уже под совершенно другим амплуа свершить правосудие. Возможно, бароны и не были единственной его целью, но именно на них всё и закончилось. А будучи сыщиком, который эти дела и рассматривал, скрыть улики и подтасовать факты было проще простого.

Вопрос лишь в том, почему он готовился к этому так долго, целых семь лет? Чего именно он ждал всё это время? Вопросы, на которые мог ответить сам убийца, если они его поймают. Но именно этот вопрос и оставался открытым. Где теперь его искать?

Они продолжали перерывать сундучок, вываливая всё на стол, когда взгляд Кондрата зацепился за небольшую пачку подобных картинок, на одной из которых была изображена его семья. Здесь подобного, словно открыток на рождество, было полно, но только одна привлекла его внимание.

— Они не бедствовали, раз смогли позволить себе бумагу, — заметила Дайлин, обратив внимание на рисунки.

— Очень возможно, что он купил её уже будучи взрослым. Сейчас, — ответил Цертенькоф и взглянул на Кондрата, который как-то слишком внимательно разглядывал картинку. — Что-то нашёл?

Кондрат осторожно положил картинку, словно фотографию давно прошедших дней, на стол. На ней красовалась одна очень красивая крепость, которая невольно напоминало место, где Кондрат уже бывал. И возможно, очень возможно, если он не ошибся…

— Кажется, я знаю, куда он направился.

Глава 30

Все картинки на маленьких листочках, что они нашли в сундуке, были как фотографии на полароиде. Будто их хозяин попытался запечатлеть от руки самые интересные места и вещи, которые не хотел забывать. Где был, кого любил, что запомнил…

И это место, грубо нарисованное карандашом от руки, напоминало Кондрату один город на юге империи, тот самый, что расположился на самой границе империй, где они искал кочевников. Он узнал те самые стены, за которым высился город, раскинувшиеся вокруг небольшие дома и площадь прямо перед воротами.

— Ты знаешь, где это? — уточнила Дайлин.

— Да, я был там, когда искал кочевников.

— Ты уверен, что он отправился именно туда? — уточнил Цертеньхоф.

А действительно, уверен ли он в этом?

Ну, практика говорила, что преступники чаще всего пытаются скрыться в местах, с которыми они знакомы. Там они лучше ориентируются, что помогает избегать людных мест и районов, где их могут поймать, и лучше знают места, где можно на время затаиться или спрятаться. Да и в принципе, человек нередко тянется именно туда, где он хотя бы может ориентироваться, по крайней мере, когда речь идёт о территории, где его ищут.

Поэтому да, Кондрат бы предположил, что, пока Влантер Минсет находится на территории империи, он будет держаться тех мест, которые ему знакомы. Дороги, поселения, города — все места, которые он так или иначе знает, где может ориентироваться найти убежище. Вопрос лишь в том, как далеко он ушёл, и где его будет сподручнее перехватить.

— Более чем. Он явно бывал в том городе. Возможно, у него есть там знакомые, которые помогут, подкинут денег или место, где можно переночевать, прежде чем он перейдёт границу, — ответил Кондрат на вопрос Цертеньхофа и добавил. — Нам придётся разделиться.

— Это плохая идея, — нахмурилась Дайлин. — Если хочешь его поймать, то нам потребуется гораздо больше людей, чем трое. Посты на дорогах, дополнительные патрули…

— Нам это и не потребуется. Мы практически точно знаем, чего он хочет — покинуть империю. И мы знаем, куда он двинется ­— к границе по самому короткому пути. А значит нам известны дорога, деревни, через которые он будет проходить, и город, который он наверняка посетит. Он попытается раздобыть лошадь, но первое время всё равно будет идти пешком, значит мы его сможем обогнать и попытаться перехватить в тех местах, которые он точно будет проходить. А это деревни и пограничный город.

— Если мы опоздаем по времени…

— Не опоздаем. Один сразу направляется в город на границе на случай, если мы просчитаемся. Другие будут идти по ходу его возможного маршрута и пытаться перехватить. Шансов мало, времени займёт много, я не буду этого отрицать, но это единственный шанс, и не выступим сейчас, упустим его окончательно.

Кондрат взглянул на Цертеньхофа. Не то, чтобы ему требовалось одобрение, однако две головы лучше, чем одна, а у него опыта, как не крути, было побольше, чем у Дайлин. Цертеньхоф молчал секунд