Он задохнулся, остановился и потерянно потер рукой мокрый лоб.

— Это страшно!.. — договорил он упавшим голосом.

Внезапная догадка вспыхнула в голове Норова.

— Ты убил ее, Ванюша? — просто спросил он, тоже останавливаясь и поворачиваясь к Жану-Франсуа.

Серые глаза Жана-Франсуа испуганно распахнулись, он невольно попятился от Норова и, если бы Норов его не подхватил за рукав, наверное, оступился бы и соскользнул с мокрой обочины, в неглубокую канавку для стока воды.

— Кло?! — ахнул он. — Ты думаешь, я убил Кло?!

Несколько мгновений Норов смотрел в его испуганные глаза, потом успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Забудь мой вопрос.

— Да нет же! Нет! — крикнул Жан-Франсуа. — Я не убивал ее! Это невозможно! Я бы никогда не смог! Что ты такое говоришь?!

— Извини, — ответил Норов и вновь двинулся к дому.

***

Зная, с какой любовью и теплотой Верочка относится к своей матери, Норов не сомневался, что у них много общего. Будущую тещу он представлял себе копией Верочки: тоже молчаливой, застенчивой, стыдливой и затаенно-страстной, — только старше. Встретиться с нею договорились в ресторане.

Норов приехал с сестрой, гостившей в Саратове, он хотел, чтобы Катя тоже присутствовала на этой встрече. Когда они вошли, Верочка с матерью уже их ждали. Они прибыли раньше на машине, которую Норов предоставил в распоряжение Верочки после возвращения из Москвы. Норов не без удивления увидел невысокую, довольно тучную блондинку, лет под 50, энергичную и подвижную, с острым взглядом беспокойных карих глаз. Ее полное, сильно накрашенное лицо все еще оставалось красивым, но в отличие от тонкого лица Верочки, в нем было что-то вульгарное, неумное и нетерпеливое. Одета она была ярко, нарядно и претенциозно.

— Маргарита Николаевна, — представилась она, не дожидаясь, пока Верочка их познакомит и, не вставая из-за стола, протянула Норову руку.

Норов вручил ей огромный букет роз и дорогие духи. Верочка сильно переживала за исход встречи и смотрела на него с тревогой. Норов улыбнулся ей и, сев рядом, незаметно ободряюще пожал руку.

— Я хочу знать все о вашей работе! — объявила Маргарита Николаевна и набросились на него с вопросами об Осинкине, о Мордашове, об их женах и детях. Этот обывательский интерес к жизни первых лиц губернии Норов считал неприличным. Он отвечал сдержанно и скупо.

Когда официант подошел принять заказ, Маргарита Николаевна мельком взглянула в карту, затем обратилась к нему:

— Что вы мне посоветуете? Только не мясо! — И пояснила, обращаясь к Кате. — Сегодня мясо вкушать нельзя. Постный день.

Слово «вкушать» показалось Кате забавным, она весело взглянула на Норова.

— Может быть, тогда рыбу-черт? — предложил официант. — Наш повар готовит ее особым образом.

Маргарита Николаевна так и подпрыгнула.

— Как вы сказали?

— Рыба-черт, — неуверенно повторил официант. — Это такая рыба…

— Да вы что?! — в ужасе перебила Маргарита Николаевна. — Да я такую гадость и в рот не возьму! Это же грех!

— Мама, это только название! — поспешила вмешаться Верочка, густо краснея.

— Я даже это слово произносить не стану! — негодующе воскликнула Маргарита Николаевна и несколько раз мелко перекрестилась.

Официант растерянно смотрел на Норова.

— Принесите, пожалуйста, даме королевских креветок, — попросил его Норов.

Против такого блюда Маргарита Николаевна не возражала, — видимо, слово «королевские» подействовало на нее успокаивающе.

***

Война, затеянная Мордашовым против Осинкина, приносила совсем не те плоды, на которые он рассчитывал. Опросы показывали, что саратовцы своего мэра любят и поддерживают, а вот к губернатору относятся враждебно. Мордашову через полтора года предстояло переизбрание, и это заставляло его нервничать. Он опасался, что если Осинкин выставится против него, ему не сдюжить.

Норов настойчиво убеждал Осинкина именно так и поступить. Победа в Саратове была им обеспечена, в Энгельсе сидел Пацанчик, готовый их поддержать. Шансы, по мнению Норова, были превосходными, но Осинкин мялся и тянул время. Он был честолюбив, однако собственные драматичные выборы истощили запас его воли и мужества, он не был готов к новой тяжелой схватке. Ольга и Петров — его главные советчики — были категорически против его участия в губернаторских выборах; они боялись, что в случае поражения Осинкин не усидит и в кресле мэра, что мстительный Мордашов его съест. Они внушали Осинкину, что жители Саратова воспримут его выдвижение на пост губернатора как измену и навсегда отвернутся от него; Осинкин проникался их доводами. Ссылался он и на то, что его совсем не знают в сельских районах, куда Мордашов часто наведывался, и где ему симпатизировали.

Мордашов был в курсе всех споров и разногласий в стане противника, и это лишь усиливало его острую неприязнь к Норову. Ему позарез нужна была поддержка Москвы, куда он летал каждую неделю, возя щедрые дары. В это время, не дождавшись окончания президентского срока, ушел в отставку ненавистный народу, больной и спившийся Ельцин, назначив премьер-министром руководителя ФСБ, чье имя в ту пору ничего никому не говорило, если не считать узкого круга семейных и приближенных. Ельцин публично назвал его своим преемником и пожелал победы на предстоящих выборах.

Новому выдвиженцу противостояла сильная партия губернаторов и глав автономий, у которых были свои виды на власть. Они могли рассчитывать на поддержку в своих регионах и уже делили между собой руководящие посты в стране. К этой партии примыкал и Мордашов, играя в ней заметную роль. Однако, чувствуя конъюнктуру, понимая, что весь административный ресурс оказался в руках преемника, а, следовательно, его шансы на победу выше, Мордашов без колебаний предал своих единомышленников и переметнулся на другую сторону. Он вступил в партию премьера и принялся горячо за него агитировать.

На президентских выборах саратовцы в большинстве проголосовали за преемника, который импонировал им своей молодостью и решительностью. Большой заслуги губернатора в этом не было, но хитрый Мордашов в Кремле эту победу целиком приписал себе, рассказывая, как много пришлось ему ради нее потрудиться и на какие жертвы пойти. Его поблагодарили, наградили грамотой и пообещали полное содействие в предстоящих перевыборах. Губернатор почувствовал себя гораздо увереннее, но желая избежать малейшего риска, все-таки пригласил Норова и Осинкина к себе на переговоры. Перед этим через посредников он дал им понять, что готов к уступкам.

Он принял их дружески, встретил в приемной, проводив в кабинет, угостил коньяком, расспрашивал о делах и здоровье. Затем торжественно сообщил, что собрался избираться на новый срок, о чем и так знала вся область, и без обиняков попросил их помощи. Со своей стороны, он обещал сотрудничество с мэрией по всем