– Защитить меня?

– Это разрушило бы твою жизнь. Все, во что ты верила и что любила.

– И ты все держала в себе… ради меня…

Зачем? Зачем ей делать это ради меня?

– Да… Это разрушило бы всю семью. Семью, которую я так горячо любила. Которая стала для меня всем. Я делала все, чтобы угодить каждому из вас. Чтобы вы приняли меня за свою. Но что бы я ни делала, я оставалась чужой. Стелла, моя так называемая мать, день за днем смотрела на меня с ненавистью. Даже моей настоящей матери я была не нужна.

Она выглядела потерянной, озлобленной. Я покачала головой:

– Марлоу…

– Когда я вспомнила правду, когда я вспомнила, что он сделал с моей матерью, то кое-что поняла.

– Что?

– До Марлоу никому не было дела. Всем нужна была только ты. – Ледяные нотки в ее интонации мешались с гордостью.

– Ты и Мони – единственные, кто никогда меня не предавал.

Мони.

Меня разозлило, что священное имя упоминается среди всей этой грязи, словно его запятнали.

– Что нам теперь делать? – устало спросила я.

– Ничего, – сказал папа.

Марлоу сузила глаза, ее взгляд был полон ненависти.

Отец встал.

– Теперь уже ничего не поделаешь.

Марлоу поднялась вслед за ним.

– Ты убил женщину на глазах у ее ребенка. Тебе это с рук не сойдет.

Равнодушие.

При виде его равнодушного лица волоски у меня на теле встали дыбом. Он ни капли не раскаивался в содеянном, искренне верил, что можно забыть о прошлом. Избежать наказания за непростительное.

– От нее не осталось никаких следов, – сухо заметил он. – Иначе все уже выплыло бы наружу. Прошло больше двадцати лет, и никому – никому – никогда не было до нее дела. Что изменится сейчас? – Отец устремил вдаль невидящий взгляд. – Я еду домой к твоей матери.

Он тяжелыми шагами двинулся по причалу – зритель, покидающий театр до конца спектакля. Спектакля, который он отказывался признавать, быть его частью.

Я повернула голову. Мне почудился звук ее голоса.

Так вот, мои маленькие… Запомните и намотайте на ус…

Вначале слабый, голос становился все громче, по мере того как отец поднимался по каменным ступеням. Каждый его шаг барабанным боем отдавался у меня в сердце. Сотрясал все, во что я когда-либо верила.

Чтобы тигр попался в ловушку, недостаточно его поймать…

Мы наблюдали, как он исчезает во мраке. Барабанный бой становился все быстрее.

Заставьте его думать, что он победил.

Я посмотрела на Марлоу и увидела маленькую девочку. Маленькая девочка из леса смотрела на меня пустым взглядом.

Только тогда вы на самом деле его поймаете.

Глава 59

Интервью

[Студия]

Джоди Ли: Правду о вашей матери?

Марлоу Фин: Летом 1995 года женщина утонула на глазах у своей дочери неподалеку от водопада Ковет. Эта женщина была моей матерью. А та маленькая девочка… Той маленькой девочкой была я.

Джоди Ли: Вы утверждаете, что ее тело находится на дне водопада Ковет?

Марлоу Фин: Патрик Пэк убил мою мать. А потом он убил мою сестру, когда понял, что она узнала правду. [Всхлипывает]

Джоди Ли: Марлоу… Марлоу. Сделайте глубокий вдох. Что вы помните о той ночи? Вы помните, как ваш отец причинил вред Айле?

Марлоу Фин: Да… да. Он думал, что утопил меня, но я выжила. Каким-то чудом. Я очнулась в воде у берега, куда меня прибило. Когда я вылезла, то увидела вдалеке его. Он наносил ей удары ножом. Она плакала. Она все время спрашивала: «Почему? Почему, папа?»

Джоди Ли: Боже правый…

Марлоу Фин: Это последнее, что я помню. Должно быть, снова потеряла сознание. Наверное, у меня был шок. Когда я пришла в себя, то была дезориентирована. Не понимала, где нахожусь и как туда попала. Я огляделась и пошла в сарай. В углу была кровь. Я наклонилась и запачкала платье. Я ничего не могла вспомнить… Не могла вспомнить, как там оказалась. Я села возле озера в окровавленном платье.

Джоди Ли: Марлоу… Я должна спросить. Куда, по-вашему, он спрятал тело?

Марлоу Фин: А вы сами как думаете?

Глава 60

День после интервью

След от пореза у меня на предплечье шелковистый на ощупь. Я провожу по нему пальцем, кручу рукой перед зеркалом, наблюдая, как он блестит и меняет цвета, словно хамелеон на моей руке.

Я поднимаю глаза и вижу в зеркале прямоугольник телевизора.

Вижу их обоих.

Ее преследует толпа репортеров на выходе из отеля: вспышки и жужжащий рой громких возгласов. Ничего нового. Она исчезает в машине так же быстро, как появилась, – видение в темных очках и плаще, облегающем фигуру.

Его ведут в полицейский участок. Он спотыкается на ходу, не знает, как вести себя, оказавшись под микроскопом. Не поднимает глаз, остров в море репортеров, умоляющих хотя бы об одном комментарии. Об одном взгляде для снимка, который украсит все первые полосы и статьи в интернете.

Я подхожу и выключаю телевизор.

Осталось упаковать только одну вещь.

Я заворачиваю ее в кухонное полотенце. Если хорошенько сосредоточиться, можно уловить легкий запах озера и даже соленый запах крови. Или мне кажется?.. Полотенце отправляется в большой конверт из плотной бумаги с аккуратно выведенным черными чернилами адресом и соответствующим штампом. Готовый к отправке.

Сегодня я не склонна к сентиментальности. Взяв сумку, захлопываю за собой дверь квартиры. Хотя еще темно, на горизонте заметны первые проблески солнца. Я проскальзываю в машину, завожу двигатель, и по телу расходится дрожь возбуждения. На дороге в этот час почти никого, но я очень рада покою.

Я всегда ему рада.

Там, куда я направляюсь, меня никто не знает. Никто не знает о Сойере. О том, кто такая Марлоу. Наши с ней жизни не должны были пересечься. Два существа, готовые друг друга испепелить.

Нога в нетерпении давит на педаль. Заметив краем глаза патрульную машину, я сбрасываю скорость и, затаив дыхание, проезжаю мимо. Я не должна привлекать внимание. Дорожная разметка погружает меня в транс, в голове пульсируют мимолетные мысли.

Я останавливаюсь, чтобы поесть. Запускаю руку в карман, нащупываю фигурку. Давненько я не позволяла себе прикасаться к ней или смотреть на нее. Она поистерлась от времени, но по-прежнему со мной. Я ставлю ее на приборную панель. Представляю, как он держал ее в последний раз. Как в последний раз думал обо мне, когда смотрел на нее.

Он ничего не почувствовал.