– Если нет возражений, граф фон Фриц может присоединиться к нам, – заметил Мыслящая Машина. – Мистер Хэтч, – добавил он, и репортер открыл дверь.

Карлик ворвался в комнату с таким видом, словно выбежал на сцену.

– Достаточно, мадмуазель Фашон? – с ироничными нотками в голосе поинтересовался ученый.

Мадам дю Шастэньи молча кивнула.

– Вам, конечно, интересно узнать, как все выяснилось, – продолжил Мыслящая Машина. – Я осмелюсь предположить, что на кражу вас вдохновила какая-то газетная статья, следовательно, вам известно о моем интересе к запланированным экспериментам. Я пришел в приемную сразу же после того, как вы покинули ее с украденным радием. Профессор Декстер рассказал мне вашу историю. Она была разумной, но в ней присутствовало слишком много радия, отчего сразу показалась мне невероятной. Но если вы солгали, зачем же тогда появились там? Ответ очевиден.

Ни вы, ни кто другой, кроме мистера Декстера, не входили в лабораторию. И все равно радий пропал. Как? У меня сразу же создалось впечатление, что вашей задачей было отвлекать мистера Декстера, пока кто-то проник туда или же с помощью какого-то хитрого приспособления выудил радий через окно в стеклянной крыше. Я попросил мистера Декстера подробно рассказать обо всех ваших действиях и высказал догадку, что вы либо чихали, либо кашляли. Выяснилось, что вы дважды кашляли, очевидно давая тем самым кому-то сигнал. Таким образом, моя гипотеза нашла подтверждение.

Затем я проверил защелки на окнах и на крыше. Все оказались запертыми. Я постучал по стеклам, проверяя, нет ли на них повреждений. Но ничего такого не обнаружил. Радий явно не мог исчезнуть через приемную, но и другим путем тоже, и все равно он пропал. Это оставалось загадкой для меня, пока мистер Декстер не упомянул чемодан. Зачем женщина, нанося деловой визит, принесла его с собой? Или почему, даже если у нее имелась веская причина для этого, она потащила его в приемную, а не оставила в кебе?

Итак, я не верил, что у вас был радий. И знал, что вы сигнализировали настоящему вору кашлем. Поэтому напрашивался вывод, что чемодан является ключом к краже. Каким образом? Очевидно, кто-то прятался в нем. Но кто? Обезьяна? Я сразу отверг эту версию, поскольку от вора требовались разумные действия. Если не обезьяна, тогда кто? Ребенок? Это выглядело более вероятно, но все равно нереально. Однако я все-таки решил исходить из гипотезы, что вором был хорошо проинструктированный ребенок.

По мере того как Мыслящая Машина говорил, большие глаза мадам дю Шастэньи распахивались все шире и шире. Несмотря на беспокойство, терзавшее ее, она, как зачарованная, слушала его простые и логичные рассуждения. Граф фон Фриц поправил свой галстук и улыбнулся. Однако профессор Ван Дузен словно не замечал всего этого и продолжал рассказывать тем же деловым тоном:

– Я отправил телеграмму мадам Кюри относительно подлинности вашего рекомендательного письма и послал мистера Хэтча проверить гипотезу с ребенком. Он сообщил мне, что никаких детей рядом с вами не было, и почти одновременно с этим я получил ответ от мадам Кюри, где она подтверждала, что ваше письмо было настоящим. В результате я снова оказался в исходной точке. Раз за разом я пытался переосмыслить все известное мне, и в конце концов решение пришло. Если не обезьяна и не ребенок, тогда кто? Карлик! Конечно, было глупо с моей стороны не увидеть эту возможность с самого начала.

Тогда оставалось только найти его. И он, вероятно, прибыл на том же корабле, что и женщина, приходившая к мистеру Декстеру, подумал я. У меня родился план, как его отыскать – через кебмена, который привез и увез мадам дю Шастэньи. Мне удалось выяснить его номер по телефону, позвонив в отель «Теутоник». Я спросил возницу, где мадам дю Шастэньи оставила свой чемодан, и он дал мне адрес. Я отправился туда.

У меня нет желания выяснять, как эта женщина получила письмо от мадам Кюри. Я лишь хочу сказать, что дама, предлагавшая продать унцию радия человеку, у которого она собиралась его украсть, достаточно умна, чтобы сделать это. Я могу добавить, что она и карлик – люди из театральной среды и что идея с чемоданом возникла, поскольку они уже использовали ее в каком-то сценическом представлении. Конечно, он сконструирован так, что его можно открыть и закрыть изнутри.

– И он всегда вызывайт смех! – с довольной миной сообщил карлик.

Спустя некоторое время пленников увезли, а позже выяснилось, что граф фон Фриц уже в первый же день ареста трижды пытался сбежать, протиснувшись между прутьями решетки.

Оперная ложа

Когда свет погас, публику в зале окутала тьма, нарушаемая едва заметным блеском бриллиантов и белеющими во мраке обнаженными женскими плечами. Раздались аплодисменты. Затем вступил оркестр, предваряя хор цыган. Второе действие оперы «Трубадур» началось. Искры вспыхивали и разлетались в разные стороны под ударами молотов, обрушивающихся на наковальни в такт громкой музыке, заполнившей театр.

Элеонора Оливер поднялась со своего места у переднего края ложи и, отступив назад в темноту, устало опустилась на стул, прислонив голову к решетчатой перегородке. Ее мать, рядом с которой она только что сидела, вопросительно посмотрела на дочь, то же сделали отец девушки и их гость, Сильвестр Найт.

– В чем дело, дорогая? – спросила миссис Оливер.

– От этого блеска и шума у меня разболелась голова, – объяснила Элеонора. – Папа, сядь впереди, если хочешь, а я останусь здесь, пока мне не станет лучше.

Мистер Оливер расположился рядом со своей женой, а Найт сразу же потерял интерес к сцене и, повернув свой стул, сел лицом к Элеоноре. Она выглядела немного бледной и, судя по ее напряженному и озабоченному лицу, сильно нервничала.

Они поболтали где-то минуту, и под прикрытием темноты его рука нашла ее руку и сжала.

Их шепот мешал миссис Оливер наслаждаться музыкой, и она время от времени бросала на парочку укоризненные взгляды. Не замечая этого, Найт с обожанием смотрел в глаза девушки. Миссис Оливер сделала ему несколько замечаний, а потом услышала, как он быстро запротестовал.

– Пожалуйста, не надо, – проговорил он с мольбой в голосе. – Осталось недолго.

– Я боюсь, мне придется, – ответила девушка.

– Ты не должна, – категорично возразил Найт. – Если ты продолжишь настаивать, мне придется совершить какое-нибудь безумство.

Миссис Оливер развернулась и неодобрительно посмотрела на них.

– Дети, вы слишком много болтаете, – проговорила она добродушно. – От вас больше шума, чем от наковален.

Она снова повернулась лицом к сцене, и за ее спиной на какое-то время воцарилась тишина.

Однако вскоре разговор возобновился. Первой