Внутри оказались бутылки виски с этикеткой «Кэнэдиен клаб».

Вид у этикеток был довольно сомнительный. Я отошел от ящиков и обыскал все здание, толкая перед собой старика со свечой. Как я и ожидал, никаких следов пребывания Сиплого обнаружить не удалось.

Когда мы вернулись в комнату, где хранилось спиртное, я, хоть и с трудом, вытащил затекшей рукой бутылку виски из коробки, сунул ее в карман и на прощание дал старику совет:

– Проваливай, пока не поздно. Тебя наняли сторожить склад, который принадлежит одному из людей Пита Финика. Теперь этот тип работает на полицию, а самого Пита убили, и его контора лопнула.

Когда я вылезал в окно, старик жадным взглядом смотрел на коробки с виски и пересчитывал их по пальцам.

– Ну что? – спросил Микки.

Я молча вытащил из кармана бутылку, дал глотнуть Микки, а затем «заправился» сам.

– Ну? – снова спросил он.

– Давай попробуем найти склад старого Редмена, – сказал я.

– Смотри, твое упрямство до добра не доведет, – сказал Микки и включил мотор.

Мы проехали три квартала и увидели длинное низкое и узкое строение с рифленой крышей и очень немногочисленными окнами под выцветшей вывеской «Редмен и К».

– Тачку оставим за углом, – сказал я. – На этот раз ты пойдешь со мной. А то мне одному скучно было.

Выйдя из машины, мы увидели проулок между домами, ведущий, по-видимому, к заднему входу на склад, и пошли по нему.

Отдельные прохожие нам уже не попадались, но было еще очень рано, и фабрики, которых в этом районе хватало с избытком, не работали.

Мы подошли к зданию сзади и заметили любопытную вещь: дверь была закрыта, но на косяке возле замка остались вмятины: здесь явно поработали ломом.

Микки подергал дверь. Она оказалась не заперта, но поддавалась с трудом. Наконец короткими рывками он сумел приоткрыть ее, и мы протиснулись внутрь.

Войдя, мы услышали далекий голос. Слов разобрать было невозможно. Слышно было только, что голос мужской и довольно резкий.

Микки показал большим пальцем на взломанную дверь и сказал:

– Это не полиция.

Осторожно, стараясь не скрипеть каучуковыми подошвами, я сделал несколько шагов. Микки шел следом, тяжело дыша мне в спину.

По словам Теда Райта, Сиплый прятался наверху, в задней комнате. Быть может, резкий мужской голос оттуда и доносился.

– Фонарь! – бросил я, стоя вполоборота к Микки.

Он вложил фонарь в мою левую руку, в правой я сжимал пистолет. Мы двинулись дальше.

В слабом свете, пробивавшемся через приоткрытую входную дверь, мы пересекли комнату и подошли к дверному проему, за которым царил кромешный мрак.

Свет фонаря прорезал тьму и высветил впереди дверь. Я выключил фонарь и направился к двери. Снова зажег фонарь и обнаружил за дверью ведущую наверх лестницу.

По ступенькам мы поднимались с такой осторожностью, будто боялись, что они рухнут у нас под ногами.

Резкий голос замолк. Вместо него до нас доносилось что-то другое, какой-то тихий, неразборчивый шепот.

Я насчитал девять ступенек, когда прямо над нами кто-то громко сказал:

– Готов, сука.

И тут же в ответ четыре раза подряд, на одной ноте выпалил пистолет. Под железной крышей каждый выстрел отдавался так гулко, будто стреляли из карабина с шестнадцатидюймовым стволом.

– То-то же, – сказал тихий голос.

За это время мы с Микки преодолели оставшиеся ступеньки, распахнули дверь, вбежали в комнату и бросились к Рено Старки, который, навалившись на Сиплого, душил его обеими руками.

Но мы опоздали. Сиплый был мертв.

Рено узнал меня и отпустил свою жертву.

Глаза такие же тупые, как всегда; лошадиное лицо такое же деревянное.

Микки перенес труп Сиплого на стоявшую в углу кровать.

В комнате, которая когда-то, видимо, использовалась под контору, было два окна. При дневном свете я увидел под кроватью труп Дэна Рольфа. На полу валялся автоматический кольт.

Рено покачнулся и подался вперед.

– Ты ранен? – спросил я.

– Он выпустил в меня всю обойму, – спокойно ответил Рено, прижимая локти к животу.

– Врача! – бросил я Микки.

– Без толку, – сказал Рено. – Он мне полживота отхватил.

Я подставил складной стул и усадил Рено на самый край, чтобы он мог нагнуться вперед.

Микки бросился из комнаты и побежал вниз по лестнице.

– Ты знал, что он не убит? – спросил меня Рено.

– Нет, я передал тебе то, что мне рассказал Тед Райт.

– Тед ушел слишком рано, – сказал Рено. – Этого я и боялся и решил посмотреть, что здесь творится. Сиплый здорово меня надул: прикинулся покойником, а я сдуру под его пушку подставился. – Он тупо посмотрел на труп Сиплого. – Держался он здорово, гад. Подыхал, а рану не перевязывал, так и лежал. – Рено улыбнулся, при мне – впервые. – А теперь мешок с костями, да и тот ничего не весит.

Он говорил низким голосом. Под стулом на полу образовалась красная лужица. Я боялся к нему прикоснуться. Казалось, стоит ему распрямиться и убрать с живота локти, и он развалится на части.

Рено уставился на лужу и спросил:

– Как же, черт возьми, ты вычислил, что не сам ее убил?

– В этом я окончательно убедился только сейчас, – признался я. – Тебя подозревал, но до конца уверен не был. В ту ночь у меня в голове все перемешалось, я видел какие-то сны с колокольным звоном, таинственными голосами и прочим вздором. Потом мне пришло в голову, что это, возможно, был не сон: я слышал, что в наркотическом кошмаре иногда видишь то, что происходит на самом деле.

Когда я проснулся, свет был потушен. Маловероятно, чтобы я убил ее, выключил свет, а потом опять схватил нож. Все могло быть по-другому. Ты же знал, что в тот вечер я был у нее. И алиби мне почему-то устроил сразу, не отнекиваясь. Это показалось мне странным. Кроме того, после рассказа Элен Олбери Дон стал вымогать у меня деньги, а полиция, выслушав ее показания, связала тебя, Сиплого и Рольфа со мной. О’Марри я встретил неподалеку от того места, где спустя несколько минут обнаружил труп Дона. Вероятней всего, адвокат попытался шантажировать и тебя. Все это, а также то, что мы с тобой оказались в одной компании, навело меня на простую мысль: полиция подозревает в убийстве не только меня, но и тебя. Меня заподозрили потому, что Элен Олбери видела, как ночью я входил и выходил из дома Дины. Но раз они заподозрили и тебя, значит побывал у нее и ты. По ряду причин Сиплого и Рольфа я в расчет не принимал, а стало быть, убийцей мог быть либо