– Ничего, авось выживешь. А замерзнешь, так попляши.

Еще немного поныв, Хилый нацепил свой армяк и вышел.

– Наливай, чего пялишься! – крикнул хозяину довольный собой Гордей.

Галантий, занятый рассматриванием содержимого саквояжа, поддакнул:

– И закуску тащи! Мы нынче заслужили!

– Это точно! Заслужили! – согласился Гордей и опрокинул в рот стакан.

Спустя некоторое время хозяин закрыл заслонку печи и, поглядев на пьяных молодчиков, вышел следом за Хилым.

Против воли зимы

После внезапно налетевших метелей и холодов так же неожиданно пришла весна. За одну ночь вскрылась Нева, на тротуарах стаял снег. Сразу загалдели вороны, зачирикали воробьи, а в воздухе появился горьковатый запах оживающих деревьев.

Нынче государь собирался присутствовать на торжественном построении императорских полков на Марсовом поле.

То был не парад, которые Александр перестал устраивать с мая тысяча восемьсот восемьдесят первого. Майский парад собственно и стал последним. Однако построение и смотр полков отменить было невозможно, ибо войска должны постоянно чувствовать внимание и неусыпный контроль государя, иначе всеобщее расслабление приведет к расхлябанности и брожению умов – убеждал его военный министр генерал от инфантерии Ванновский.

Все, знавшие Александра Третьего еще наследником, удивлялись переменам, которые произошли в нем с тех пор, как он принял бразды правления Российской империей.

В юноше, никогда не собиравшемся царствовать, многие отмечали что-то неопределенное, неуверенное. Теперь же все с изумлением спрашивали себя, каким образом могла произойти совершеннейшая перемена в его облике и поведении. Откуда появились в этом увальне спокойствие, величественная уверенность, твердость в словах и в голосе, выглядевшие еще более поразительно рядом с сохранившимися в нем простотой и честностью в отношениях.

На самом деле Александр прибыл на построение в тяжелом настроении, но вид бравых русских солдат, согласное биение сердец всех находившихся на плацу и всеобщий восторг толпы сделали свое дело. Император взбодрился и под влиянием вдохновения во дворец вернулся совсем уже в другом состоянии духа.

После парада был назначен обед, и ловкие молодцы из тафельдекерской части уже вовсю звенели тарелками и бокалами, накрывая столы. Войдя в приподнятое настроение духа, Александр заказал для себя рыбник, в который в качестве начинки клалась потрошеная, но не разрезанная рыба, поверх же пристраивали ломтики картошки. В печи ломтики подрумянивались до хруста, что он любил особо.

Император прошел к себе в спальню, чтобы отдохнуть, и уже лег, пристроив под голову подушечку, но тут же был потревожен слугой, вручившим записку.

После прочтения, не задерживаясь, император проследовал в кабинет, где его уже ждал Перовский.

Войдя, Александр сразу впился глазами в лицо посетителя и, увидев, что оно выглядит довольным, незаметно выдохнул.

– Ну что? Как?

– Все случилось наилучшим образом, государь, – с поклоном сообщил Алексей Борисович.

– Расскажи в подробностях. Нет, погоди.

Подойдя к бюро, Александр вынул графинчик и, налив, опрокинул в рот рюмку водки. Закусывать по привычке не стал. Крякнул только.

– Вот теперь давай.

Перовский стал в подробностях излагать события, случившиеся с их последней встречи. Теперь к тому же можно было говорить и о Куракиной. Перовский знал, что государю доложили о ее смерти, однако же, к радости Алексея Борисовича, Александр покамест ничего не заподозрил и никаких выводов не сделал, был лишь готов узнать детали.

Излагая их, Перовский, впрочем, не расслаблялся ни на миг.

– Как, ты говоришь, зовут того агента? – поинтересовался император.

– Черемисин назвал его кличку – Счастливчик.

– В тайне держит, значит. Это хорошо. Вижу, что кличка дана не зря. Как же он сумел их обнаружить?

– Убийцы явились утром на место гибели Куракиной, чтобы проверить, все ли исполнено в точности. Там он их и заприметил. Уж больно странно себя вели. Нервничали, переговаривались. Вот Счастливчик и прилип к ним. Напросился на дело, да сам же их к нужному месту и привел.

– Рискованное решение. Эти подонки уже поднаторели в убийствах и могли расправиться с ним тоже.

– Согласен, государь. Да только Черемисин все просчитал до мелочей.

– Ты настолько ему доверяешь?

– Абсолютно. И он доказал, что не зря.

– Жаль, нельзя твоего Макара крестом наградить. Миссия его была секретная.

– Макар Ильич горд уже тем, что смог услужить императору. Наград ему не надобно.

– А вот это ты врешь. Служивый человек наградам рад. Ну да я придумаю, как его отметить. Неблагодарным меня еще никто не называл.

– Я знаю, государь.

– И все-таки, почему он был так уверен, что убийцы не обнаружат в дормезе куклы тряпочные вместо людей?

– Это Счастливчика работа. Редкостный знаток человеческих душ, знаете ли. Злодеи, они в душе трусы. Вот и предположил, что его пошлют на трупы глядеть. Черемисин говорит: он при этом еще и кочевряжился. Чего, мол, меня посылаете.

– Вот пострел! – покрутил головой император.

– Не менее важно было успеть произвести сию операцию – высадить Зинаиду и Сергея вместе с моим человеком так, чтобы преследователи ничего не заподозрили.

– В таких делах, я не сомневаюсь, ты виртуоз.

– Нет, тут опять Макар постарался. Сыщики – вот настоящие мастера мизансцен.

– Узнаю путилинскую школу! Умеет Иван Дмитриевич народ подбирать! – воскликнул Александр.

И взглянул пристально.

– А как Зинаида?

– Настоящая дочь императора! Ни оха, ни вздоха. Мой Сергей…

– Справляется?

– Не то слово. Умен, решителен и предан до конца!

Лицо Перовского отразило отцовскую гордость, и Александр невольно улыбнулся его горячности.

– Только вот в чем дело, государь, – замялся вдруг Алексей Борисович.

– Говори.

– Влюблены они друг в друга.

– Кто? – недоуменно наморщил лоб Александр.

– Мой Сергей и ваша Зинаида.

От удивления морщины на лбу императора поднялись еще выше.

– Да как они успели? Три дня, как знакомы.

– Никак нет. Они летом еще познакомились и встречаться начали.

Перовский говорил с опаской, внимательно глядя на Александра.

Ежели в императоре отцовское взыграет, кто знает, как он воспримет, что к его дочери какой-то поручик сватается.

Несколько минут Александр переваривал известие, борясь с возмущением, что узнает обо всем таким манером, а потом хлопнул ладонью по колену.

– Лады. Лучше его все равно не найти. Верность и преданность, как я понимаю, он вовсе не мне доказывал, а зазнобе. Ну а если у них все решено, так это Господа нашего воля. Только учти: сразу я ему Зинаиду не отдам. Пусть честь по чести руки просит.

– Да когда же, государь? – растерялся Перовский. – Они же теперь, поди, к Варшаве подъезжают. Через три дня в Париже будут. А еще через два – в Вене.

– Вот там пусть и просит. Я в Данию к тестю в гости летом обещался с Марией Федоровной. Улучу возможность встретиться с дочерью. Пусть твой Сергей прибудет