– Рановато!

– Я всегда был не по годам развит, – сказал Симоне невозмутимым тоном.

Николетта рассмеялась, абсолютно околдованная его обаянием, хотя их разделяли как минимум лет двадцать.

Она придумала ещё несколько случайных вопросов, чтобы интерес к возможным отношениям с няней не казался единственной причиной для встречи. Бизнесмен не выглядел встревоженным или напряжённым. Он ответил на остальные вопросы обдуманно и с юмором, примерно через полчаса они распрощались.

Из подсобки тут же материализовалась Анна-Мария.

– Узнала то, что тебе нужно?

– Э-э, – ответила Николетта.

То, что Симоне не признался в отношениях с Виолой, ничего не значило. Его жена была больна, а он явно из тех, кто любит женщин. Николетта поставила себя на место Джизы, как зовет ее муж: представила, как её забирают из потрясающей миланской квартиры и привозят в глухую провинцию в компании с выжившим из ума свёкром, а потом большую часть времени запирают в спальне, пока харизматичный муж и энергичная няня (которую обожают дети) управляют домашним хозяйством…

Одна только мысль о такой ситуации наполняла ее возмущением. Николетта понятия не имела, какова статистика убийств на почве ревности, но ни минуты не сомневалась, что Джизе как минимум не нравилось происходящее.

По сути, не имело значения, изменяет Симоне жене или нет, – размышляла Николетта, возвращаясь на стоянку, где оставила свой скутер. Достаточно просто подумать, что у него роман с няней, и… Жена могла бы воспользоваться внезапной темнотой в доме, полном гостей, чтобы положить конец угрозе.

По итальянским законам при разводе муж обязан содержать жену, пока она снова не выйдет замуж, да и до самого развода обычно проходит много времени, ведь сначала необходимо выдержать период separazione, раздельного проживания. А если они венчались в церкви, то развода придется ждать слишком долго, если разрешение вообще поступит.

Но Николетте показалось, что Джизе важно совсем другое, она будет цепляться за брак всеми силами, потому что одна просто не выживет. Или женщина так глубоко в депрессии, что ей все равно? Но тогда рушится такой прекрасный мотив!

– Мы часто все усложняем, сказала Пенелопа, выслушав новости. – Иногда наиболее вероятный подозреваемый на самом деле убийца. Свяжи точки между средствами, мотивом и возможностью и любой мало-мальски соображающий детектив в конечном итоге постучит в дверь спальни Джизы Валетти, супруги Симоне Альбани. И все же… Помнишь, Виолу задушили струной. Ты сказала, что она учила девочек музыке, можешь узнать об этом поподробнее? Они же на чем-то играли! Если это скрипка или гитара, возможно, все действительно просто. А вот если в доме стоит только пианино…

– Ты думаешь, что убийство Виолы и убийство преподавателя музыки связаны?

– Я думаю, что в этих делах все, так или иначе, крутится вокруг музыки. А если музыка постоянно всплывает странным фоном, нужно узнать об этом побольше.

* * *

– Иногда очевидное оказывается верным. Я совершенно не уверена, что это так в данном случае. – Заявила Николетта за ужином.

– Серьезно? Ты и в обед говорила, что убийца- Адальджиза.

– Джиза? Да. Хотя… не знаю.

Пенелопа и Брандолини переглянулись. «Она всегда так»– говорили их взгляды. «Море версий, одна противоречит другой».

– Нечего переглядываться! У меня было время подумать. Хорошо, пошагово. У нас убийство в доме, полном людей, на первый взгляд кажется, что перед нами целая толпа подозреваемых, верно? Но если один из наших знакомых не тайный маньяк-убийца, предпочитающий расправляться с незнакомыми людьми, более вероятным сценарием является то, что убийца – один из тех, кто действительно знал жертву.

Брандолини кивнул.

– А значит, остается кто? Симоне, Джиза и Раффаэле. Думаю, мы можем согласиться, что дочери не могут быть кандидатами в убийцы.

– Верно, – более охотно ответил Брандолини.

– У любого из троих имелась такая возможность. В доме было совершенно темно, а в библиотеку можно попасть через кухню. Я поговорила с тетушкой Марией и ее дочерью, обе утверждают, что могли быть в кладовой непосредственно перед убийством, а значит любой мог проскользнуть через кухню незамеченным. Они сказали, что и Симоне, и Адальджиза несколько раз проходили через кухню во время вечеринки. Конечно же, они были заняты готовкой и не могут вспомнить, кто и когда проходил.

– Но они не упоминали, что Раффаэле проходил?

– Они не стояли на страже, Бани. Он мог пройти, когда они доставали что-то из духовки, до того, как погас свет. Или они могли быть в кладовой. Послушай, любой из нас мог попасть в библиотеку через столовую. Но все Альбани могли пройти через черный ход.

– Хорошо, число подозреваемых сужается до трёх. Но я всё ещё не понимаю, почему ты выбрала Адальджизу.

– Ты согласен, что у всех была возможность добраться до Виолы в библиотеке?

– Да, конечно. Шансы у всех троих равны. Хотя, честно говоря, я совсем не уверен, что у Раффаэле хватит ума провернуть что-то столь изящное.

– Согласна, – сказала Николетта, – спасибо, что подкрепил мой вывод. Теперь переходим к мотиву. А это, мои дорогие, и есть то, что указывает на Джизу.

Брандолини медленно покачал головой.

Глаза Николетты расширились. – Почему ты не согласен? Мне нравится Симоне, но это совершенно не при чём. И я прекрасно понимаю, что он мог нанять нас специально, чтобы избежать подозрения. Но у жены есть мотив, повариха обвиняет его в романе с Виолой.

– У тебя есть доказательства её правоты? Он признаётся в этом?

– Конечно, нет. Дело в том, Бани, что неважно, был он прав или нет. Важно лишь, что жена так думала. Или беспокоилась об этом. А если повариха за два дня подумала, что у между ними что-то есть, разве жена за пару месяцев не заподозрила бы что-то неладное?

Пенелопа вынула курицу из духовки.

– Давайте, наконец, поедим, пока не остыло.

Брандолини нарезал курицу на куски, хрустящая корочка треснула и горячий сок наполнил кухню ароматом трав.

– Теперь моя очередь, – Сказал карабинер. Но пришлось повременить с рассказом: он запихал в рот огромный кусок курицы, обжегся, хватал ртом воздух, заливал прохладным вином жар в горле.

Наконец он снова начал дышать.

– Наш юный офицер Паоло недоволен начальницей настолько, что готов снабжать нас информацией. Он считает, что Карлотта Карлини выбрала не того подозреваемого… но, думаю, его мотив скорее в том, чтобы опозорить начальницу, чем в поимке убийцы.

– Интересно, – сказала Николетта, макая огромный ломоть хлеба в тягучее