Глаза у Брука сощурились.

– Что вы хотите этим сказать?

– Доктор Вулстон не пришел сегодня утром на службу. Его сына это обеспокоило, и он попросил меня…

– Есть причины для беспокойства?

– Не могу сказать, сэр.

– А придется, черт побери!

– Я не знаю, – пробормотал Пирс. – Знаю только, что, когда пришел сегодня утром, дверь была не заперта. Из разговора с мистером Вулстоном у меня сложилось впечатление, что его отец домой не приходил. В общем, доктора Вулстона никто не видел со вчерашнего утра.

Брук неотрывно смотрел на него. Его молчание было даже более угрожающим, чем крик. Пирс опустил голову. Он мог думать только о том, какое недовольство вызовут у доктора Вулстона его неосторожные слова. Но что же еще он мог сделать?

Саттон, съежившись в кресле, передвигал бумаги по столу.

– Догоните мистера Уайта, – сказал Брук. – Спросите, может ли он уделить мне еще минуту.

– Как, сейчас? – заикаясь, переспросил Саттон.

– Конечно, сейчас!

Клерк бросился к входной двери, скользя по гладкой плитке, и выбежал на улицу. Через несколько мгновений он вернулся и встал у двери, сжавшись, словно собака, ожидающая побоев.

– Простите, сэр. Я не успел. Я видел, как мистер Уайт садился в экипаж на углу Тауэр-стрит.

Пирс снова вжался спиной в книжные полки, молясь, чтобы Брук не перенаправил свой гнев обратно на него.

– Что ж, тогда отправляйтесь к нему в контору и скажите там, чтобы передали сообщение. Мне нужно срочно переговорить с ним, как только он вернется. Слышите? Немедленно!

– Да, сэр.

По пути обратно в кабинет Брук оттолкнул Пирса с дороги, а потом хлопнул дверью с такой силой, что три книги упали с полки.

На мгновение оба клерка замерли. Затем Пирс потянулся за своей шляпой, а Саттон поднял книги и положил на стол.

– Хорошего дня, – сказал Пирс, пытаясь вернуть самообладание.

Саттон не смотрел ему в глаза.

* * *

Пирс остановился на промозглой улице, весь дрожа.

Дело вышло скверное, совсем скверное, если говорить начистоту. Нужно же оказаться в таком унизительном положении! Мало того, что доктор Вулстон назначил деловую встречу, не сообщив ему об этом, так еще и не явился на нее. Такой ералаш в делах был Пирсу совсем не по душе, хотя он и не знал, что произошло. И то, что его посылают с поручениями от докторского сына-бездельника, будто он рассыльный какой-нибудь, – это тоже не годится. Нужно поговорить с доктором Вулстоном.

И все же, помимо урона, нанесенного его собственной репутации, Пирса одолевала тревога. Все это было совершенно не похоже на доктора Вулстона. За все те годы, что Пирс работал у доктора, он никогда не видел, чтобы тот вел себя так легкомысленно или непрофессионально. Брук, конечно, не чичестерец. Торговец, и этим все сказано, да к тому же родом из Мидлендса. Манеры у него отвратительные, даже, можно сказать, вульгарные. До сегодняшнего дня Пирс никогда не встречался с ним и теперь был крайне удивлен, что доктор Вулстон определил своего сына на службу к такому человеку.

Но доктор Вулстон умеет себя вести. Он всегда поступает правильно.

Краем глаза Пирс заметил сержанта Пенникотта, стоящего у креста на рыночной площади. Пирс помедлил и, вместо того чтобы возвращаться в контору, быстро зашагал мимо колокольни по Уэст-стрит, чтобы поговорить с полицейским.

Глава 20. Мэйн-роуд. Фишборн

Конни стряхнула с зонтика капли дождя и зашла на почту, где располагалась и местная лавка. Женщины, стоявшие в очереди у прилавка, обернулись, увидели ее и замолчали.

– Дамы, – поприветствовала их Конни, вытирая ноги о коврик.

Один из сыновей Леви Натбима стоял за прилавком.

– Я сейчас подойду к вам, мисс Гиффорд.

– Спасибо.

Конни почувствовала, как покупательница, стоявшая в начале очереди, взглянула на нее и тут же отвела глаза. Женщина показалась смутно знакомой, но Конни никак не могла вспомнить, где ее видела.

Крошечная лавка была заставлена товарами от пола до потолка: тут каждый дюйм был на счету. В глубине, рядом с почтовым окошечком, стояли ведра, пакетики с булавками, банки с гуталином и зейдлицким порошком. Боковую стену занимали полки с консервными банками, а на длинном деревянном прилавке лежали кобургские батоны и плоские ковриги; мраморная плита с готовыми к нарезке кубами масла, сала и сыра; здесь же лежал мешок с солью. На полу мешки с сахаром, рассыпным чаем и мукой.

Конни смотрела, как Натбим скрутил из синей бумаги кулек, подогнул кончик и насыпал туда цукатов и изюма.

– Вот, возьми, Полли, – сказал он, протягивая кулек маленькой девчушке, застенчиво уткнувшейся в материнскую юбку.

– А ты что скажешь, Мейси?

Мейси указала на булочки со смородиной, выложенные на деревянном подносе. Натбим кивнул, взял одну из них двумя пальцами, отряхнул от сахара и бросил в коричневый бумажный пакет.

– Скажи же спасибо хорошему человеку.

– Спасибо.

– На здоровье, маленькая леди. Что-нибудь еще, миссис Кристи?

Конни стала прислушиваться внимательнее: она поняла, что эта женщина, должно быть, мать Мэри. Неудивительно, что та показалась ей знакомой. У нее было такое же миловидное открытое лицо, как и у дочери.

– Пять ломтиков бекона.

Ножом с длинным лезвием Натбим отрезал толстые куски, завернул мясо в плотную бумагу, сквозь которую не протекал жир, и уложил прямо в сумку миссис Кристи.

Он пододвинул по прилавку счет, и миссис Кристи отсчитала монеты.

– Спасибо, – сказала она, забирая сдачу. Снова взглянула на Конни. На этот раз Конни улыбнулась в ответ.

– Доброе утро, миссис Кристи.

– Доброе утро, мисс Гиффорд. – Мгновение миссис Кристи смотрела Конни в глаза, а затем повернулась к близнецам и махнула им рукой, чтобы выходили из магазина.

Конни протянула через прилавок свой список.

– Там немного.

У Натбима делали покупки в основном деревенские семьи, жители частных домов, как правило, предпочитали магазин Блэка, поэтому очередь примолкла. Но пока Натбим отбирал продукты по списку Конни, минута шла за минутой, и, наконец, женщины забыли о ней и вернулись к прерванным разговорам.

Конни вполуха прислушивалась, не упомянет ли кто-нибудь о Вере, но они перешли к приходским делам.

– Много вам нести, мисс Гиффорд, – сказал Натбим. – После обеда посыльный будет развозить покупки, может и вам завезти, если хотите.

Конни улыбнулась ему. До сих пор и у Натбима, и у Блэка ее уверяли, что в Блэкторн-хаус телега доставщика не проедет.

– Буду очень признательна, мистер Натбим, это большое облегчение. Я и так уже промокла.

– С удовольствием, мисс, – сказал он.

Она поняла: его великодушие, вероятно, объясняется вчерашним происшествием. Видно, ему стало жаль ее. Конни не хотелось