Он взял мешок из ее рук и принялся его развязывать. Она снова услышала звяканье, а затем почувствовала, как несколько тяжелых предметов стукнулись о землю.

– Фунтов четырнадцать чистого золота, – прокомментировал Грабитель. – Боже, у меня только одна спичка, но посмотрим, на что это похоже.

Он чиркнул ею, она зашипела и вспыхнула. Девушка увидела, как Грабитель опустился на колени рядом с кучей золотой посуды. Она, как зачарованная, смотрела на нее широко открытыми глазами.

– Что это такое, Дик? – спросила она.

– Тарелки Рэндольфа, – ответил тот спокойно. – Я не знаю, сколько они стоят, но наверняка несколько тысяч.

– И что ты собираешься с ними делать?

– Как что? – удивился Грабитель и посмотрел снизу вверх на нее. Спичка обожгла ему пальцы и упала. – Это глупый вопрос.

– Но как они оказались у тебя? – спросила Девушка.

– Очень просто: я сунул их в мешок и прихватил с собой. Их и тебя в один и тот же вечер, – Грабитель усмехнулся и стал поднимать тарелки, одну за другой, и возвращать их в мешок. – Девять, десять, одиннадцать, – считал он. – Тебе когда-нибудь так везло?

– Дик Герберт, объясни мне, пожалуйста, как ты собираешься поступить с этой золотой посудой? – спросила Девушка. В ее голосе угадывались повелительные нотки.

Он молчал какое-то время и, судя по звуку, задумчиво чесал свой подбородок.

– Ну, я взял ее, чтобы привести в порядок, – ответил Грабитель весело.

– Привести в порядок? Поэтому ты взял ее таким образом и среди ночи?

– Конечно, – подтвердил он со смехом.

– Ты имеешь в виду, что ты… ты… украл ее? – пробормотала Девушка, с трудом выдавив из себя последние слова.

– Ну, я не стал бы называть это так, – заметил Грабитель. – Это грубо. И все равно теперь она моя, пусть мне ее никто не давал и я не покупал ее. Так что сама делай выводы.

Мешок лежал рядом с ним, и он левой рукой нежно гладил его.

– Тебе когда-нибудь так везло? – спросил Грабитель снова.

– Ты… ты украл ее, – повторила Девушка, и в ее голосе чувствовалось одновременно и удивление, и возмущение.

– Ну, если ты предпочитаешь называть это так… тогда да.

Грабитель пристально всматривался в темноту, в ту сторону, откуда доносился ее голос, но ночь была непроглядной, так что ему не удалось разглядеть даже силуэта Девушки. Он снова рассмеялся.

– По-моему, просто здорово, что я решил прихватить с собой посуду именно сегодня вечером и при таких обстоятельствах, – язвительно проговорил Грабитель. – Я имею в виду, здорово для тебя. Не будь меня там, ты попалась бы.

В ответ он услышал только тяжелое дыхание.

– В чем дело? – спросил Грабитель, так и не дождавшись ни слова от Девушки. – Почему ты молчишь?

Он по-прежнему всматривался ничего не видящим взглядом в темноту. Мешок с золотой посудой слегка сместился под его рукой. Грабитель разжал пальцы, чтобы перехватить свою добычу, и зря: мешок в ту же секунду ускользнул из-под его руки, которая смогла схватить только пустоту.

– Прекрати играть со мной! – рявкнул он сердито. – Где ты?

Ему с трудом удалось подняться на ноги. Вместо ответа он услышал хруст ветки справа от себя. Грабитель ринулся в ту сторону и натолкнулся на автомобиль. Повернулся, все еще двигаясь на ощупь, и ударился о дерево. Теперь легкий шум послышался слева от него, и он устремился туда, но снова уперся в какое-то препятствие. И тогда Грабитель дал волю языку: он ругался на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях. Его сокровище пропало! Растворилось в темноте! Девушка сбежала. Он звал ее, но не получал ответа. В злобе он вытащил револьвер, потом передумал и со злостью швырнул его на землю.

– А я думал, у меня железные нервы! – пробормотал он.

Глава III

Сверкавшее подобно бриллианту солнце появилось из-за горизонта на востоке, что, в принципе, было в порядке вещей, и, встреченное громким щебетанием птиц, осветило деревенскую дорогу, понурившие головы цветы и блестевшие от росы деревья. Легкий утренний ветер колыхал их листья и едва заметно раскачивал ветви, отчего отбрасываемые ими длинные тени напоминали лениво просыпавшихся живых существ.

Девушка, прелестное создание, смотрела на все это без особого восторга и не испытывая никаких поэтических чувств. Она сидела на камне рядом с желтой песчаной дорогой и казалась олицетворением усталости. Небольшой, но нагруженный чем-то тяжелым мешок из грубой ткани валялся в пыли рядом с ней. Несколько непокорных прядей ее рыжевато-золотистых волос упали ей на лицо. Она держала на коленях украшенную лентами ковбойскую шляпу, служившую дополнением к ее залихватскому наряду, состоящему из короткой юбки, ковбойских перчаток и сапог, а также пояса с ножом и револьвером.

Малиновка, бесстрашно слетевшая с ветки на пень, торчащий с другой стороны дороги, беззастенчиво разглядывала ее. Девушка в ответ уставилась на пичугу, и та за такое внимание к своей особе выдала короткую трель.

– Боже, как мне хочется плакать! – воскликнула Девушка.

Испуганная малиновка упорхнула, а голубые глаза Девушки затуманились на какое-то мгновение, но она с силой сжала зубы и сумела справиться с нахлынувшими на нее чувствами.

– Ах, – вздохнула она, – я так устала, так голодна… И какая же я неудачница!

Но что бы Девушка ни думала о себе, она все-таки встала, расправила плечи, собираясь продолжить путь. И тут ее взгляд упал на мешок. Он показался ей мерзким символом несбывшихся надежд, людского коварства, растаявших амбиций и еще бог знает чего.

– Мне так хочется оставить тебя прямо здесь! – сказала она злобно, а потом добавила, как бы размышляя вслух: – Пожалуй, я могу спрятать его. – Какое-то время она таращилась на него, а потом воскликнула: – Нет, так не годится! Я должна взять его с собой и… и… Ах, Дик! Дик! Что же ты наделал?!

Она снова села и уже не смогла сдержать слез. Вернулась малиновка и спряталась среди листьев. Из своего убежища пичуга наблюдала, как Девушка поднялась и поплелась по пыльной дороге, с мешком, закинутым на плечо.

Она шла, кажется, целую вечность, но в конце концов – а конец, как известно, есть у всего – из-за деревьев показался небольшой дом. Девушка не поверила своим глазам. Он был самым настоящим. Небольшое облако дыма висело над его трубой.

– Спасибо тебе, Господи, что я куда-то пришла! – воскликнула она, слегка воспрянув духом. – Теперь я смогу получить чашечку кофе и какой-нибудь еды.

Она покрепче ухватила драгоценный мешок и преодолела следующие пятьдесят ярдов на одном дыхании, словно сбросив с ног груз усталости. Но вдруг резко