Оливо нравится в Серафин, Матильде и Франческо, что они не стесняются быть такими, какие есть, и им плевать, что думают о них другие.

Матильда спокойно засучивает рукава, когда рисует, хотя руки у нее все в красных пятнах от псориаза. Франческо даже не пытается менять свой низкий грудной голос, который так не вяжется с его почти что женским телосложением, а Серафин… Ну, Оливо так до сих пор и не знает, что собой представляет Серафин. Пока ему достаточно, что он принят в их компанию – без лишних предрассудков и, главным образом, без лишних слов.

Они поняли, что слов от него не дождешься, и согласились с этим без вопросов зачем, почему и отчего. Так что, когда Оливо хочется побыть наедине с самим с собой – во дворе ли, в коридоре или среди них… он может спокойно делать это. Если же вдруг хочет вернуться, дверь всегда открыта и они с радостью встречают его, даже не думая выяснять, где и какого хрена он болтался.

Во всем остальном, как и в любой школе среднего уровня, в этой есть что-то хорошее и что-то плохое, но в целом так себе – ни рыба ни мясо.

Элиза Баллот, преподаватель итальянского, с каждым днем все больше раскрывается как особый преподаватель, какой и показалась ему с первой же минуты. Другие преподы совершенно обычные – такие имеются в любой высшей школе: двадцать процентов из них ненавидят свою работу и хотели бы оказаться где-нибудь подальше от нее. Тридцать готовы трудиться, но слишком нудные и блеклые для этой профессии. Сорок процентов любят свой предмет и стараются передать это чувство учащимся, отчасти это им удается. И только десять процентов – такие, как Элиза Баллот. Особые.

Оливо хватает недели, чтобы понять все это и кое-что еще. Например, что для рисования и живописи необходим талант, который не был дан ему за те два часа, что он провел в багажнике на дне озера.

По всем же другим предметам ему не приходится учиться, достаточно только послушать, а иногда и слушать не нужно, поскольку здесь его главная задача – фиксировать то, о чем шепчутся одноклассники, а также то, что он видит и слышит в коридорах и в школьном дворе.

Несмотря на это, знания у Оливо отличные. Профессора не понимают, как ему удается усваивать информацию, он понимает еще меньше их, но просто знает, и все. Совсем как тот тип, который никогда не учился музыке, но садится за пианино и играет Шопена[85], – надо бы и мне попробовать; Манон, наверное, понравилось бы, не знаю, понятно ли объясняю!

С живописью, рисунком и скульптурой, однако, такое не проходит. Когда он берет в руки краски, карандаш или глину, снова становится восьмилетним ребенком, каким был до несчастного случая.

Он знает, о чем судачат преподаватели этих дисциплин в учительской: «Видела того новенького в четвертом „Б“? Как он вообще дошел до четвертого класса? Неужели никто ни разу не посоветовал ему сменить школу? Не всегда фамилия бывает предзнаменованием[86], хе-хе-хе!»

Только Сизмонда – профессор мастерской живописи, старикашка с белоснежными волнистыми волосами – мрачно наблюдает за Оливо, когда тот смешивает и наносит на холст краски.

– Что тебе нравится, Оливо? – спрашивает он его сегодня, в то время как Оливо пытается изобразить морской пейзаж. – Что ты любишь больше всего?

– Животных.

– Тогда не смотри, что рисуют другие. Рисуй животных.

Валерия, эта шалава, болтается по мастерской в наушниках. Напялила их для показухи, демонстрирует, какая она крутая и независимая.

– Это верно, каждый рисует себе подобных, – говорит она, как человек, который вляпался в дерьмо и не может очистить подошву из-за того, что использует неподходящий для этой цели прутик.

Все слышали ее слова, кроме профессора – глухого, как мольберт де Кирико[87].

Повисает гробовая тишина, прерываемая только смешками подружек шалавы. Серафин и двое других пиратов в этот момент, однако, уставились на альфа-шалаву Валерию, которая, вихляя задом в своих карго, направляется к мойке, чтобы помыть кисточки.

– Каждый рисует «сво-е по-до-би-е», – в это время по слогам ломающимся подростковым голосом прочеканил Оливо.

Валерия останавливается, и все вокруг замирают.

За эти пять бесконечно долгих секунд может произойти все, что угодно. За эти пять секунд добрейший профессор Сизмонда, очевидно, ничего не заметил.

Затем Валерия продолжает разгуливать как ни в чем не бывало, и все облегченно вздыхают.

Все, кроме Серафин, которая тут же поднимается, желая посмотреть, что нарисовал Оливо на своем листе.

– Красиво! – говорит и добавляет очень тихо, чтобы слышал только Оливо: – Несколько дней не отходи от нас, понял?

– Угу, – говорит Оливо, только что нарисовавший маму-кабаниху, поднимающуюся по лесному берегу реки с тремя малышами в полосатых шкурках.

На самом деле у Оливо другие планы.

В следующий понедельник, на перемене, он придумает, как остаться одному в коридоре другого крыла здания школы, где находится научный лицей и где никто его не знает.

В общем, там как раз он и найдет неприятности. Тут Серафин не ошиблась.

Но в конце-то концов, разве он здесь не для этого?

13

– Да, слушаю!

Тишина.

– Слушаю!

– Это Оливо.

– Оливо!!! – почти вопит Гектор. – Разве ты не должен был звонить мне каждые два дня? Целая неделя прошла, кошмар какой-то! Я уже начал волноваться. Как ты? Рассказывай, рассказывай!

– Хорошо.

– Хорошо – уже отличное начало. Как дела в школе?

– Мы рисовали с натуры, модель была в купальнике.

– Здорово. Очень здорово.

– Но была старая.

– Хорошего понемножку. Какой предмет тебе нравится больше всего? Спорю, что итальянский?

– Ты выиграл.

– Что? Не понял.

– Ты поспорил и выиграл. Это итальянский. Но у меня нет денег.

– А как же обещанные тебе тридцать пять евро в неделю?

– Я купил шесть книг у букиниста.

– Я так и думал! По итальянскому у вас женщина или мужчина?

– Элиза Баллот.

– Элиза – красивое имя. Ты уже впечатлил ее своими энциклопедическими познаниями?

– Немного.

– Ты должен отвечать: «Да ладно тебе, что ты такое говоришь!» Ты временами прямо как двоечник. С комиссаршей как дела идут?

– Хорошо.

– Достает?

– Не слишком.

– Чупа-чупсы, договор соблюдает?

– Да.

– Когда привозил тебе книги, видел квартиру. Шикарная. Но черт возьми, какая там жуткая грязь, могла бы